Долгое море

Так что действительно рубить концы барон Каэверли начал только после того, как была разгромлена банда Кривого Кабана, повязанного с бароном куда как сильнее, чем любой другой разбойничий главарь. Ведь именно с договора с этим бандитом и начались приятные перемены в жизни нищего барона. Но когда от Кругзана пришло короткое сообщение, что Хромого в Каглуме не оказалось, барон понял, что все, он не успел. И окончательно потерял сон…

Проснувшись, барон несколько мгновений лежал, прислушиваясь к ночной тишине и пытаясь понять, чем именно вызвана разбудившая его тревога. Как и ранее, чем-то подсознательным или на этот раз… закончить мысль он не успел. Потому что из-за неплотно прикрытых на ночь ставен до барона донесся раздраженный голос капитана его стражи, бывшего наемника, а затем разбойника — Кривозуба:

— Ах ты ж, дюблая отрыжка ухнака, ты чего это тут творишь?!

Барон досадливо скривился. Похоже, капитан застал спящим очередного караульного. «Ну, теперь начнется шарманка…» — раздраженно подумал барон, поворачиваясь на бок и прикрывая глаза в попытке снова заснуть. Но заснуть ему не удалось. Потому что буквально через пару мгновений от ворот донесся какой-то гулкий удар, будто кто-то уронил на булыжник двора что-то тяжелое. После чего снова послышался голос капитана дружины барона, но уже какой-то удивленный, а вернее даже ошарашенный:

— Ах, ты ж… Э-э-э… а ты кто? Откуда взялся? — И почти сразу же: — Тревога! Враги! К оружию!

Барон тут же вскинулся и сел на кровати, испуганно прислушавшись. Лежащая с другой стороны стройная женская фигура зашевелилась и, оторвав голову от подушки, удивленно произнесла:

— Дорогой? — собрав в одном этом слове целый сонм разных оттенков — вопрос, озадаченность, тревога, просьба успокоить… и тут же еще и раздражение, и обещание будущих проблем. Но барону Каэверли было на это наплевать. Даже не повернув головы, он свирепо рявкнул:

— Заткнись! — и настороженно прислушался. Пару мгновений со двора не было слышно ничего, кроме тяжелого дыхания и лязга железа, а затем раздался полный боли вой, мгновенно перешедший в череду полувсхлипов-полустонов, сразу после чего послышался скрип распахиваемых ворот и встревоженные голоса. А чуть позже вопли, лязг столкнувшихся клинков, хлопки тетив и ругань полились уже нескончаемой рекой. Барон Каэверли судорожно сглотнул и вытер ладонью мгновенно вспотевший лоб.

Он не был военным… Нет, как дворянин, барон, естественно, обучался военному делу. И когда был совсем еще молод и глуп, даже, помнится, грезил, как он мчится в полных латных доспехах на могучем боевом коне, повергая наземь врагов, разя мечом грязных орков и купаясь во всеобщем восхищении перед своей доблестью и силой. Ну-у-у… теоретически. Как бы… Если бы к этому не надо было прилагать особенных усилий и-и-и… не особо подвергать опасности свою жизнь. Вот чтобы — раз, и он уже на коне и разит… Потому что здесь, на западе, все уже привыкли к тому, что жизнь в империи размеренна и безопасна. И считали это правильным и неизменным. Так что молодежи даже приходится специально как-то напрягаться, чтобы отыскать способ пощекотать себе нервы. Ну тем, кто хотел… А юный барон хотел этого далеко не всегда. Нет, он, конечно, участвовал в дуэлях, но ведь дуэль это же совсем другое, нежели настоящая боевая схватка. Потому что здесь, на западе, никого не убивали на дуэлях уже как минимум лет двадцать. Это было просто не принято. Ведь на дуэли всегда есть возможность сдаться, причем сделать это можно было весьма пафосно. Ну там отшвырнуть в сторону клинок и гордо воскликнуть нечто типа:

— Пусть вам сегодня и повезло, но боги еще покарают вас за то, что вы сегодня выступили на стороне лжи! — А потом так: — Я извинюсь, как этого требует дуэльный кодекс, но запомните мои слова!

Барон и сам поступал так не один раз. А что — и нервы пощипал, и никакого особенного урона. Хотя, конечно, его противники поступали так куда чаще. Потому что барон Каэверли был весьма умен и всегда старался соглашаться на схватку, только если противник был явно слабее его. А от дуэлей с более сильными противниками старался всячески уклониться. Но, как известно, поединок — вещь не очень-то предсказуемая. И если ты понял, что ошибся в силе противника, то лучше красиво выйти из неудачно складывающейся для тебя ситуации, нежели тупо лезть на рожон. Потому что надо быть полным идиотом, чтобы реально, по-серьезному, рисковать своей такой драгоценной, такой единственной и неповторимой жизнью. Ведь каждый человек — это же целый отдельный мир, с его мечтами, чаяниями, желаниями и любовью. Разве не так говорят философы? Вот и барон с ними был полностью согласен. Особенно в отношении себя самого. Иначе он ни за что бы не пошел на ту сделку с Кривым Кабаном…