Долгое ожидание. Письма Скорпиона

— Театральным бизнесом ты никогда не занимался?

— Нет, месье. — Эрнст покачал головой. Джордж ухватил Фрагонара за лацканы пиджака, приподнял, так что воришка едва касался пола носками ботинок, встряхнул и спросил:

— Имя Франсуа Лаборд тебе о чем-нибудь говорит? Эрнст отчаянно замотал головой, надежду в его глазах сменил ужас.

— Нет, месье.

— Я могу отколошматить тебя так, что родная мать не узнает! Подумай: Франсуа Лаборд.

— Месье, не надо… — Эрнст уже не говорил, а тоненько подвывал. Однако разжалобить Джорджа было невозможно.

— Франсуа Лаборд! — настаивал Константайн. — Подумай хорошенько.

Эрнст вновь замотал головой.

— Нет, месье. Клянусь. Я только вор. Пожалуйста, отпустите меня…

Джордж вернул его на пол, прошел к двери, и, распахнув ее, встал на пороге со словами: «Вон!» Фрагонар колебался. Возможно, он был поумнее своей невесты, зато одно место было у него защищено хуже, чем у нее, а намерение Джорджа он явно разгадал.

Вдруг он изо всех сил рванулся в открытую дверь. Однако даже эта быстрота не спасла его: Константайн знал толк в пинках под зад еще со школьной скамьи и не промахнулся. Эрнст взвыл и вылетел в коридор.

Оставшись один, Джордж запер дверь и тщательно осмотрел свои вещи. Все было цело. Вынув настоящие паспорта — свой и Николя — из внутреннего кармана пиджака, он сунул их под подушку. Возможно, Эрнст и впрямь вор, но вполне может быть, что и нет. И тогда над происшедшим смеяться не стоит. Рассуждая таким образом, Джордж решил предупредить Николя.

Она впустила его нехотя, с подозрением в глазах. Он рассказал ей о случившемся и добавил:

— Теперь понимаешь, почему я не хотел брать тебя с собой? Возможно, с визита этого непрошеного гостя наши неприятности только начинаются.

Сидя в халате на постели, Николя твердо сказала:

— Давай не возвращаться к прежнему спору. Я не беспомощная мисс из романа прошлого века. Если бы Эрнст зашел в номер ко мне, я отделала бы его приемами дзю-до.

— Дзю-до?!

— Ты не ослышался. Хочешь покажу?

— Нет, спасибо. — Джордж направился к двери. — И все же я считаю…

— Иди спать, голубчик, — оборвала его девушка. — Это хорошо, что ты беспокоишься обо мне, но поверь, не стоит. Спокойной ночи.

Она проводила Джорджа до порога и, широко улыбнувшись на прощание, заперла дверь у него перед носом. Константайн слышал, как в замке повернулся ключ.

На другое утро, в десять, Франсуа Лаборд вошел к себе в агентство через черный ход. Он повесил свою рыжеватую фетровую шляпу на крючок у порога и прошел к приоткрытому окну. Сунув в рот сигару, он от души наслаждался чудесным летним утром. Улица за окном была полна яркого солнечного света, запахов печеных булочек и кофе — в такое утро у воробьев хвосты стоят торчком, а белые жезлы полицейских отсвечивают настоящей слоновой костью. Лаборд смотрел, как задирает ногу пес у края рекламного стенда, как женщина из окна дома напротив выбивает половики, как по авеню фланирует роскошный «Фейсел Вега» и остальные машины рядом с ним кажутся выползшими со свалки.

Наконец Лаборд вызвал звонком Доротею. Она вошла, молча положила на стол две записки и, поздоровавшись, доложила:

— Вас дожидаются трое. Вновь тот человек из Баль-Табарена. Мадемуазель Льер — вы ей назначали. Это она в прошлом году в Клермон-Ферране была выбрана «мисс Королева Тракторов». И еще у вас в приемной иллюзионист из Дании.

Лаборд взял со стола записки.

— Пусть он заставит остальных исчезнуть. А если серьезно, я позвоню, когда буду готов принять их.

Первая записка пришла из Канн. В ней говорилось:

«Конвей. Все как обычно. Пусть Бьянери-12 проверит его лицензию».

Вторая была от Эрнста Фрагонара — явно сделанное Доротеей резюме телефонного разговора: