Долгое падение

– Мистер Уотт. Теперь, когда можно оценить это, взглянув в прошлое, как вы думаете, следовало ли вам встречаться с ним и проводить столько времени?

Это отрепетировано, и Уотт улавливает намек: он быстро поворачивается к присяжным.

– Я НЕ ЗНАЛ, ЧТО ЕЩЕ МОЖНО СДЕЛАТЬ! – говорит он.

Потом поворачивается к М. Дж. Гиллису и улыбается ему, словно говоря: «Видите? Иногда я способен уловить подсказку».

– В то время это имело смысл. Я чувствовал, что должен с ним встретиться.

Грив встает, чтобы начать защиту. Он заставляет Уотта снова и снова повторять рассказ о той ночи с Мануэлем. Грив знает, что это самая странная вещь, которую сделал этот очень странный человек. Частицы ночи отсутствуют: они встречаются в «Уайтхолле», они отправляются в ресторан Джексона, они ненадолго останавливаются в «Степс баре», они встречаются с братом Уотта, Джоном, в пекарне в Бриджтоне и ждут в «Глениффер баре», пока Джон закончит работу. Потом они отправляются в дом Джона в Деннистауне, едят там яичницу с беконом и пьют – час с небольшим. Уотт и Мануэль уходят оттуда ближе к четырем часам утра и два часа спустя прибывают в Биркеншоу, в десяти минутах езды от дома Джона. Нет, Уотт не помнит, что произошло в течение этих двух часов. Похоже, прошло слишком много времени для такой короткой поездки. Ну, может, тогда они уехали позже, он не знает. Это была долгая ночь.

О чем они говорили в течение ночи? Ну, Мануэль сказал, что револьвер у него, а потом рассказал Уотту, что люди, совершившие убийства, сделали ошибку. На самом деле они собирались убить и ограбить Валентов, живущих по соседству. Но Мануэль знал практически каждый предмет мебели из обстановки в доме на Феннсбанк-авеню, знал, где расположены все комнаты и как выглядят покрывала на постелях. Он знал даже, какой сорт джина они держали в доме.

Уотт и Мануэль провели вместе одиннадцать часов. Беседа между ними, о которой сообщил Уотт, заняла бы полчаса.

Грив внезапно спрашивает Уотта, больны ли у него ноги.

Да, признается тот, можно сказать, что у него больные ноги.

– Вы страдаете от мозолей?

– Да, – устало говорит Уотт.

Он признает, что у него есть три мозоли, хотя не понимает, какое это имеет отношение к делу.

– Вы рассказали детективу-сержанту Митчеллу, что срезали свои мозоли в номере отеля «Кэрнбан», прежде чем в тот день отправиться в Глазго?

– Да, я рассказал ему об этом.

– Рассказали, чтобы объяснить, почему у вас на руках, под ногтями, была кровь?

– Да. – Уотт промакивает лоб. – Оттого, что я срезал свои мозоли.

– Но вы рыбачили?

– Да.

– Вы срезали мозоли до или после того, как рыбачили?

– Я не помню.

– Рыба обычно плавает в воде, не так ли? Можно ли предположить, что кровь с ваших рук смыло бы водой, если б вы срезали мозоли до рыбалки?

– Значит, я сделал это после.

– Вас срочно вызвали обратно в отель, вам сказали, что всю вашу семью застрелили и вы должны немедленно ехать в Глазго, чтобы опознать их тела, однако вы отправились срезать мозоли? Вот из-за чего у вас все руки были в крови?

– Я не помню!

Грив заканчивает пытать Уотта последним ударом кнута:

– Вы убили свою семью, мистер Уотт?

Тот машет рукой и заявляет:

– Что за профессия! Что за профессия!

Имеет ли он в виду, что юрист – странная профессия, или что Грив ошибается, профессионально заявляя, что Уотт убил свою семью? Никто не знает, но это заявление широко цитируется как пример того, насколько эксцентричные высказывания делал мистер Уотт на свидетельской трибуне.

Последнее, что он делает, прежде чем с нее спуститься, – это внезапно заявляет:

– Я никогда не причинил бы боль своим девочкам.

Но присяжные это не записывают. Они не слушают. Они уже узнали слишком много, о крови, о свидетелях и о явном признании Митчеллу. Журналистам плевать, потому что они уже составили представление о характере Уотта, и последние слова не вписываются в их представление.

И, когда ему помогают спуститься со свидетельской трибуны и он без усилий ложится на носилки, Уотт думает, что его участие в этом деле закончено.

Но оно не закончено.

Питер Мануэль уволит своих юристов и будет сам защищать себя в суде.

Утверждая, что раньше не обсудили важные вопросы, он вновь вызовет Уотта в качестве свидетеля. И сам будет спрашивать его о ночи, которую они провели вместе.

Глава 5 Понедельник, 2 декабря 1957 года

Уильям Уотт слишком пьян, чтобы вести машину. Обычно он делает не больше восьми-девяти глотков, прежде чем сесть за руль, но нынче вечером выпил гораздо больше. Поэтому он едет очень медленно, соблюдая осторожность. Есть еще одна причина для медленной езды: он еще не совсем разобрался, что делать. Есть кое-какие варианты, но он одурманен выпивкой и не может продумать их до конца. Одно неверное движение может привести к катастрофе.