Долгожданная развязка

— Совершенно очевидно, что он ее плохо знает, — пробормотала Бетани брату и звучно зевнула.

— Вне сомнения. Он тут сравнительно недавно.

— Что случилось с ее прежним тренером? — спросила Бетани, лениво вытягивая ноги.

Парис пожал плечами.

— Может, съела.

— Не в этом дело, — настаивала Джемма, намеренно игнорируя замечания публики. В голосе послышалась угроза. — Никакого аута не было, не было, не было! — Для пущей убедительности она топнула ногой и внезапно почувствовала себя полной дурой.

Карл постучал ракеткой по носку своей теннисной туфли и посмотрел вниз на разгневанное лицо ученицы. У Джеммы были огромные карие глаза, обрамленные до смешного длинными черными ресницами. Лицо сердечком, острый подбородок, забавный, слегка вздернутый носик с тремя конопушками.

Карл еще раз мысленно застонал и закрыл ракеткой перед своих свободных шортов.

— Ладно, ладно, не было аута. Давай сыграем еще сет, — вздохнул он, сдаваясь.

Джемма улыбнулась, но не потому, что выиграла спор, в этом у нее не было ни малейшего сомнения. Нет, она заметила реакцию тела Карла. Прекрасно. Если даже такому старику, как Карл, она нравится, то разве можно сомневаться, что ей удастся соблазнить того, кого она любит?

Она устала быть девственницей. Все ее подруги потеряли невинность давным-давно. Джемме совсем не нравилось быть самой старой девственницей своего поколения. Пора что-то предпринять.

Отправляясь на подачу, она удовлетворенно улыбнулась. И вообще, она ничего не имеет против старичка Карла. По крайней мере, у нее теперь настоящий тренер. Последний, этот великолепный Феликс, оказался голубым! Хуже того, он позволял ей сесть себе на голову. Как в таких условиях можно чему-то научиться?

Она снова подала мяч, на этот раз нормально, и они долго перебрасывали его друг другу.

— Хочется в Оксфорд? — спросил Парис, убедившись, что ничего интересного больше не будет, и повернулся, чтобы поджарить спину на солнце.

— Да, очень. Жду не дождусь. Маме с папой так там нравилось. Интересно, многое в Оксфорде изменилось с тех пор?

Парис фыркнул.

— Сомневаюсь. Такие места не меняются веками. Верно?

— Надеюсь, — улыбнулась Бетани. — Не терпится добраться до всей этой культуры.

— Угу, — промычал Парис и наигранно содрогнулся.

— Кстати об «угу», — заметила Бетани. — А ты еще не выбрал себе колледж? Разумеется, если тебе удастся закончить местную школу.

Парис снова застонал, на этот раз по-настоящему.

— Ох, Бет, а обязательно надо? Ты же знаешь, какой из меня студент? Не смогла бы ты как-нибудь уломать папашу? Он к тебе прислушивается.

— Он ко мне всегда прислушивается, потому что я говорю дельные вещи, — заявила Бетани с некоторой печалью в голосе, которую брат, к счастью, не заметил. — И тебе нужен хоть какой-то диплом. Что ты собираешься делать — лодырничать до конца дней своих?

— Очень бы даже не возражал, — ухмыльнулся Парис, потом медленно сел. Услышав победный крик сестры, взглянул на корт как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джемма послала мяч в угол площадки, мимо Карла.

Бетани тоже села.

— Хватит с меня солнца. Хочешь поплавать?

Поплавать Парис хотел всегда. Взявшись за руки и раскачивая ими в такт шагам, они пошли через лужайку к любимому бассейну Париса в тени лимонных деревьев.

— Правда, Бет, — сказал Парис, с вожделением глядя на воду, — не знаю я, чем заняться. С отцом мне все равно не тягаться. Девять Оскаров, это же надо! Он полгода работает как сумасшедший, потом три месяца отдыхает, затем снова работает. И они с мамой любят друг друга не меньше, чем раньше. Можно подумать, что этот город и все поклонницы могут соблазнить кого угодно, но только не отца. Неудивительно, что я ощущаю неполноценность.

Парис идеально нырнул и десять раз проплыл по длине бассейна с такой скоростью, что Бетани посмотрела на него с искренним восхищением.

— И все вы тоже, — добавил Парис, останавливаясь отдохнуть рядом с ней. — У тебя мозги размером с Техас. Осенью двинешь в Оксфорд, да и вообще ты знаешь, что делать со своей жизнью. Сначала бакалавр, потом доктор философии. А потом что? Профессор в Беркли?

— Я кажусь тебе такой занудой?

На этот раз Парис заметил грусть в ее обычном ровном голосе.

— Черт, да нет. Ты меня не поняла. Ты просто замечательная, все тебя обожают. Я лишь хотел сказать, что в нашей семье все знают, что им делать. Мать организует такие благотворительные фонды, какие никому и не снились. Она приносит реальную пользу обществу, вспомни ее прошлогоднюю поездку в Судан. Она и в самом деле спасает людей. Ты у нас будешь выдающимся ученым, папа был и остается великим режиссером, а Джемма разобьет сотни сердец и возьмет мир за горло. Но Парис? Как насчет Париса?

Закончив на столь унылой ноте, он ухмыльнулся, сообразив, что жалеет самого себя, и с бешеной скоростью проплыл еще десять раз по длине бассейна.

Бетани, относящаяся к воде спокойно, разделась, обнаружив скромное бикини, и вошла в воду с мелкого края бассейна. Бодрая ухмылка, которой Парис закончил свой монолог, не обманула ее, она почувствовала отчаяние в голосе и обычно бесшабашных глазах брата.