Долгожданное счастье

— О, не беспокойтесь, — с готовностью ответил Эш. — У нас есть подарок и для него. Это запонки, старина. Но они еще в магазине. Гравер вырезает на них ваши инициалы. Понимаете?

— Да, разумеется, — сказал Роб. — Вполне понимаю.

Рэйчел посмотрела на одного, потом на другого и открыла бархатный футляр. От удовольствия у нее захватило дух.

— Какая красота! — выдохнула она. — Смотри, Роб, это часы-брошь викторианской эпохи. Я всегда мечтала о таких. — Она приложила золотые, украшенные эмалью часы к зеленому отвороту халата. Когда она взглянула в лицо Эшу, ее глаза сияли. — Они очень хороши, но я не могу принять их. Это слишком дорогой подарок.

— Чепуха! — заявил англичанин. — В сравнении с деньгами, которые наполнят сундук Мэйфилдов благодаря вашей книге, это практически ничего.

— Но...

— Никаких «но», — продолжал убеждать Эш. Он взял часы и раскрыл замочек, показывая, как их можно прикрепить к ее платью. — Как только я увидел их в антикварном магазине на Кингс-стрит, я подумал, что они должны быть вашими.

Роб сжал зубы. Если Эш еще раз своей липкой лапой потянется к Рэйчел, он самолично вышвырнет его вон.

Эш вручил часы и отступил назад, сияя от удовольствия.

— Ну, я вас покидаю. Буду здесь в половине второго, чтобы отвезти вас на лекцию.

— Спасибо, Эш, — сказала Рэйчел, провожая его до двери. — Скажите отцу, что часы мне очень понравились. Я всегда хотела иметь такие.

— Отлично! До встречи.

Он упорхнул. Рэйчел закрыла за ним дверь и повернулась к Робу. Она оказалась права, решив, что вся эта сцена не доставила ему удовольствия.

— Мне надо было отказаться? — озабоченно спросила она.

— Уверен, Мэйфилду ничего не стоит делать дорогие до идиотизма подарки вроде этого, — ответил Роб с каменным выражением лица.

— Может быть, этотне был дорогим до идиотизма?

— Славный старина Эш считает, что это все, чего ты достойна.

— Возможно, так оно и есть, — с упреком взглянула на него Рэйчел.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Забудь об этом, Роб. Подобный разговор ничего не даст.

— Но мы с тобой давно уже ведем только такие разговоры.

— Ты прав. Тогда не будем больше заводить их.

Она открыла дверь в спальню и громко захлопнула ее за собой.

Когда они шли вслед за Эшем в зал Общества литераторов Хэмпстеда, где должна была состояться лекция, Рэйчел увидела их отражение в большом зеркале. Казалось, рядом идут два посторонних человека. На редкость гармоничная пара совершенно чужих людей. Случайно получилось так, что и оделись они, так сказать, в унисон.

На ней был бордовый костюм-двойка и красный с синим шарф, На Робе — синий костюм в красную полоску. Он был из тех мужчин, которым костюм необыкновенно идет. Он производил впечатление интеллектуала, но отнюдь не книжного червя; он выглядел атлетом, но без малейшего налета брутальности. Фредди Харрис однажды сказала ей, что, если когда-нибудь Роб бросит литературу, он с успехом сможет демонстрировать мужскую одежду. Рэйчел в этом ни секунды не сомневалась, хотя не могла без смеха подумать, как шокирует Роба сама мысль о подобном эксгибиционизме.

Рэйчел обернулась и еще раз посмотрела на себя с Робом. Не знай она всей подноготной, она бы решила, что они действительно идеальная пара. Роб держал ее под руку, поэтому им приходилось идти вплотную друг к другу и ее голова находилась на уровне его плеча. Благодаря высокому росту казалось, что он склоняется над ней, как бы защищая от любой угрозы.

Она вздохнула. Это был оптический обман, от которого ей сделалось почти больно.

Рэйчел посмотрела на свои драгоценные часы, прикрепленные к отвороту жакета. Прошло всего тридцать пять минут с того момента, как они вошли в лекционный зал. К счастью, аудитория сегодня состояла из людей экзальтированных, они были чрезвычайно воодушевлены лекцией и не заметили натянутых отношений между Робом и Рэйчел.

Она окинула взглядом помещение, в котором сидело больше всего женщин средних лет и несколько старше. У них сияли глаза, их распирало от желания задать свои вопросы. Скоро наступит минута, когда придется удовлетворить их любопытство. Рэйчел чувствовала себя гораздо менее скованной, отвечая присутствующим в зале, пусть даже они спрашивали о самом интимном. Обычно в такие моменты возникал смех, который разряжал атмосферу, делал людей свободными и непринужденными. Гораздо хуже Рэйчел чувствовала себя на лекциях в больших залах или перед огромной толпой, когда нельзя было превратить формальное выступление в задушевную беседу.

Наполовину скрытая большой дубовой кафедрой, она стояла на одной ноге, скинув с другой туфлю, чтобы дать отдохнуть пальцам. У нее уже в печенках сидели каблуки-шпильки, колготки и костюмы. Эш предупредил их, что завтра они отправятся в деревню, в местечко под названием «Тенистый берег», где расписание мероприятий не будет таким напряженным. Он пообещал, что их ожидает одно-два выступления, а остальное время они смогут сидеть в саду и греться на солнышке.