Долгожданное счастье

В последние дни они надписывали книги, пока не начинало сводить пальцы от усталости, а лица не застывали, как маски, от натянутой улыбки. Многие покупатели желали сфотографировать их, и это было самым тяжелым испытанием. Невыносимо трудно стоять в обнимку, о чем просили практически все, и делать вид, что они безумно счастливы в браке и с огромной радостью смотрят в будущее.

Рэйчел украдкой бросила быстрый взгляд на Роба. Он завершал свою часть выступления, и публика казалась окончательно завороженной его глубоким голосом.

Они уже давно разработали схему, как передавать слово друг другу, как слегка подначить партнера, не обидев его, придумывали вопросы, ответы на которые, иногда с толикой юмора, выглядят естественно и выгодно оттеняют их образ идеальной пары. И только в последнее время этот спектакль стал производить впечатление нагромождения лжи.

— Итак, милые леди, — говорил Роб, — я не устану повторять, что основа счастливого брака — это способность супругов договариваться друг с другом. Без тесной связи... — смех в зале заставил его сделать паузу, — разумеется, в общепринятом смысле этого слова.

Рэйчел прекрасно понимала, что публика восприняла это слово совсем не в общепринятом смысле. До нее вдруг дошло, что все собравшиеся женщины представили себе связьс ее мужем — бывшим мужем или собиравшимся стать бывшим в недалеком будущем, — и почему-то эта мысль рассмешила ее. Забавно, но она никогда прежде не думала о таких вещах. И конечно, у нее нет никаких оснований думать так сейчас.

Рэйчел непринужденно коснулась руки Роба и, когда тот обернулся к ней, тронула часы на лацкане жакета, показывая, что пришло время переходить к ответам на вопросы слушателей.

— Без настоящего общения, — продолжал он, не обращая внимания на ее жест, — даже самое маленькое недоразумение может вырасти до размеров катастрофы. Например, жена получает подарок от постороннего мужчины. Возможно, это совершенно невинное событие. Возможно, что и нет.

Рэйчел неловко задвигалась и сунула уставшую ногу в туфлю. Она поняла, что Роб обращается к ней, а вовсе не к аудитории.

— Ты полагаешь, мне следовало вернуть подарок? — отреагировала она не задумываясь.

— Ты должна была носить часы, которые тебе подарил я, — холодно произнес он.

— Значит, мне надо носить двое часов, чтобы потворствовать твоим прихотям? — Рэйчел возмущенно всплеснула руками.

— Мои прихоти тут ни при чем.

— Именно они тут при чем.

— Ну хорошо, — раздраженно бросил он. — Моя гордость была уязвлена. Но что я должен был думать? Когда Эш пришел и дал тебе это... — он указал на часики на лацкане ее жакета, — ты вела себя так, словно тебе преподнесли все сокровища Британской короны.

— Это неправда! — Рэйчел стукнула кулаком по кафедре, и звук разнесся по всему залу. — Я просто проявила вежливость. И это действительно очень красивые часы.

— Но они старинные, — продолжал спорить Роб. — На них трудно что-либо разобрать. Они походят месяц-другой, а потом встанут. Тебе, как никому, нужна надежная вещь.

— Ты хочешь сказать, что я сама ненадежна?

— Рэйчел, ты сейчас ведешь себя как ребенок.

— Если судить по тому, что ты говоришь, это мое обычное состояние.

— Я никогда этого не говорил.

— Правда? Тогда что же ты говорил? — вспыхнула Рэйчел.

— Я говорил, что ты предпочла этот поношенный памятник викторианской эпохи нормальным практичным часам.

— Ага! — воскликнула Рэйчел. — Ты попал в яблочко! Практичные! Как я ненавижу это слово!

— Какое это имеет отношение к нашему спору?

— Роб Блисс, ты знаешь, что никогда, ни разу за все время нашей семейной жизни, ты не сделал мне ни одного подарка просто так, ради самого удовольствия дарить? Всегда это было что-то необходимое, что-то полезное, что-то практичное.

— Ну и что в этом плохого?

— Я бы хоть раз в жизни посмотрела, как ты покупаешь вещь, просто чтобы доставить радость другому человеку. Некоторые люди, и я в их числе, любят получать в подарок бесполезные, непрактичные, трогательные вещицы.

— Трогательные?

— Понимаю, — вздохнула она. — Это слово для тебя сродни иностранному, оно отсутствует в твоем лексиконе.

— У меня достаточно богатый лексикон.

— Ради Бога, неужели всегда надо все воспринимать буквально? Почему ты не можешь хоть немного расслабиться, подурачиться?

— Подурачиться! — Он почти кричал. — Если бы мы все дурачились, как... — Вдруг он замолчал, и наступила тишина. И тут только до Рэйчел дошло, что это не просто тишина, а мертвая тишина.

Она взглянула на публику, и ее, клеточка за клеточкой, стал охватывать ужас. На нее смотрело целое море лиц. На некоторых был написан шок, на других — изумление, но большинство аудитории буквально сгорало от любопытства.

«О Боже, — подумала она, — ведь мы, как два невоспитанных ребенка, спорили во весь голос перед всеми этими женщинами! Боже мой!»

Лицо Роба сделалось багровым, и он провел пальцем под воротником, словно тот мешал ему дышать. Рэйчел догадалась, что он сейчас мысленно прокручивает все, что они успели наговорить друг другу, и пытается найти выход из положения, если таковой вообще существует.