Долгожданный любовник

Лицо доктора напряглось от отвращения.

— Как я уже сказал, вы всего лишь сосуд для божественного провидения… самая сокровенная часть Праймэла в вашей утробе. Это гораздо важнее, и поэтому я буду держать вас здесь до тех пор…

— Против моей воли? Я так не думаю.

— Вы останетесь здесь до тех пор, пока за вами не придет Праймэл. Я не стану нести ответственность за ваше свободное передвижение по миру.

Они уставились друг на друга.

Лэйла выругалась и скинула с себя белую материю.

— Что ж, судя по тому, как вы настроены, это потрясающий план, по крайней мере, с вашей точки зрения. Но сейчас я обнажена… и выйду отсюда в таком виде. Оставайтесь здесь и наблюдайте, если вам этого хочется… и попробуйте только прикоснуться ко мне, мне кажется, что это станет еще одним нарушением с вашей стороны.

Доктор пришел в движение. Он просто пулей вылетел из палаты.

Лэйла не стала тратить ни секунды. Он натянула одежду и бросилась в коридор. Маловероятно, что наружу вел всего один путь через регистрационную стойку — должны быть запасные выходы на случай вторжения. К несчастью, она понятия не имела о внутренней планировке здания.

Поэтому оставался единственный вариант — центральный вход. И Лэйле придется сделать это своими ногами — она была слишком зла, чтобы дематериализоваться. Девушка решила пойти по пути, которым пришла сюда… и почти сразу же, как будто были специально проинструктированы, на ее пути встали медсестры. Они перегородили коридор, чтобы Избраннаяне смогла пройти.

— Если кто ко мне прикоснется, — рявкнула она на Древнем языке, — я посчитаю это покушением на свою священную персону.

Все замерли на месте.

Встретившись взглядом с каждой, она двинулась вперед и вынудила их расступиться, среди неподвижных фигур образовался проход, который сомкнулся за ней. В вестибюле она остановилась перед стойкой регистрации и резко глянула на женщину, застывшую в тревоге.

— У вас два варианта. — Лэйла кивнула в сторону армированной входной двери. — Или вы добровольно открываете мне ее, или я взрываю ее силой мысли… подвергая вас и ваших пациентов риску попасть под лучи солнца, которое взойдет, — она глянула на настенные часы с большим циферблатом, — меньше чем через семь часов. Не уверена, что вы сможете устранить поломку вовремя… не так ли?

Щелчок открывшегося замка прозвучал неожиданно громко в полной тишине.

— Спасибо, — вежливо пробормотала она, направляясь к выходу. — Высоко ценю ваше содействие.

В конце концов, не может же она забыть о своих манерах.

***

Сидя за столом на троне своего отца, собственноручно изготовленным им несколько столетий назад, задницей, обтянутой в кожу, Роф, сын Рофа, водил вверх-вниз пальцем по гладкому серебряному лезвию ножа для вскрытия конвертов, выполненному в форме кинжала. Рядом с ним на полу тихо посапывал Джордж.

Пес дрых лишь в минуты бездействия.

Если бы кто-то постучал в дверь, или вошел, или Роф сдвинулся с места, Джордж поднял бы свою здоровенную голову, звякнув ошейником. Он мгновенно настораживался, когда кто-то проходил по коридору, либо где-то пылесосил, либо открывал вестибюльную дверь. Либо накрывал стол для трапезы. Либо чихнул в библиотеке.

После того, как пес напрягал уши, следовала его реакция на шум, которую можно было оценить по шкале — от никакой (из-за активности в столовой, пылесоса, чихания), далее — принюхивание (когда открывали внизу парадную дверь, проходили мимо) и полное настороженности положение «сидя» (когда стучали в дверь кабинета или входили). Собака никогда не проявляла агрессии, а, скорее, служила детектором движения, предоставляя своему хозяину решать, как поступить в данной ситуации.

Вот таким вот воспитанным был это пес-поводырь.

И все же, несмотря на свой «ручной» характер, что был такой же неотъемлемой частью собаки, как мягкая, длинная шерсть и крупное, стройное тело, время от времени Роф замечал проблески зверя внутри милого нрава. Когда тебя постоянно окружают такие чрезвычайно агрессивные и горячие мужчины, как Братья, то время от времени возникают ситуации, когда у кого-нибудь их них сносит крышу… даже в отношении короля. Что Рофа абсолютно не волновало — он слишком долго находился с этими ублюдками, чтобы заводиться от толчка в грудь или хватания за одежду.

Однако Джорджу это не нравилось. Если кто-то из Братьев оказывался слишком близко к королю, у собаки на холке вставала шерсть дыбом, и милое животное начинало предупреждающе рычать, прижимаясь к ноге Рофа, будто хотело показать Братьям, что они рискуют близко познакомиться с реально длинными клыками.

Лишь свою королеву Роф любил сильнее.

Король протянул руку, погладил собаку по боку и снова сосредоточился на ощущении того, как палец скользит по ножу для вскрытия конвертов.

«Иисусе. Падающие с неба самолеты… получающие ранения Братья… снова, ставший героем дня, Куин…»