Доля ангелов

— И водителя?

— Если возможно.

— Никаких проблем. Я давно работаю с этой транспортной компанией.

— Тогда — все.

— Все. Bon voyage.

— Merci, cher.

С ней действительно все.

Наступило время обратиться к другому фигуранту.

Из серии «Следующий!» — как в поликлинике.

Гена хмур.

Как, впрочем, постоянно последнее время.

Смотрит в сторону, на вопросы отвечает односложно.

Все понятно: не по сердцу главному секьюрити мое пусть и вынужденное — к тому же временное — воцарение на Тошином троне. Если не сказать больше.

Корежит, сказал бы Антон.

Я скажу: раздражает безумно. Бесит.

Непонятно в этой связи лишь одно: что держит? При мне. При юбке ненавистной.

Надежды уже никакой. Перспективы ясны, как небо погожим, прозрачным днем. Но заявления об отставке до сей поры не поступило.

Чужая душа — известно — потемки. Душа персоны, постоянно прикрывающей спину, должна быть прозрачна, как оконное стекло по весне. Тщательно вымытое в преддверии солнечных дней.

Словом, я окончательно созрела инициировать процесс расставания.

И без малейших угрызений совести, между прочим. Ибо дело заключается отнюдь не в том, что верный Гена продолжает беззаветно любить покойника и ненавидит меня. Не в том даже, что он, такой ненавидящий по определению, не может — да и не хочет наверняка — думать о моей безопасности. Скорее, наоборот.

Но даже это не главное.

Главное — ложь.

Надо сказать, врет он не слишком искусно, шьет — что называется — белыми нитками. И не шьет даже — мечет на скорую руку. Неумело и бестолково.

Ложь — как вязкий болотный туман — стелется исключительно вокруг загадочной Антоновой поездки на берег Луары, а вернее, речушки Эндр. Но именно это обстоятельство существенно усугубляет вину главного телохранителя в моих глазах.

Потому как ничего более, кроме истории, приключившейся с покойным в этой самой поездке, меня теперь не занимает.

Впрочем, именно теперь — а вернее, только теперь, потому что другого раза, вероятно, уже не будет — смятенный центурион получает последний шанс реабилитировать себя в моих глазах.

Сказать правду.

Или по крайней мере какую-то ее долю, которая наверняка ему известна. Как минимум из рапорта юного подчиненного по имени Артур Караваев. Странным, кстати, если не сказать необъяснимым, образом допущенного к телу вместо самого главного охранника. Бессменного на протяжении многих лет. Тем более в отдаленных поездках.

* * *

— Как я понимаю, во Францию Антон Васильевич отправился без охраны.

— Да.

— Интересно. А помнится, вы говорили: последние годы и носа не высовывал без дюжины гоблинов.

— Он был не один.

— Но без охраны?

— Без меня.

— И без коллег из «Salladin»?

Этот контакт завязался еще при мне.

Оказалось — прочно и надолго.

«Salladin service» — крупное охранное агентство, формально — британское, по сути — международное, с чрезвычайно широким спектром услуг.

Говорят, в его пенатах нашли прибежище многие отставные сотрудники самых именитых спецслужб мира, от английского «MI» до израильского «Моссада». Поговаривают даже, что не только отставные, притом весьма и весьма квалифицированные. Специалисты экстра-класса, профессиональные возможности которых — как говорил Антон — практически безграничны.

Потому — услуги «Salladin» уникальны и доступны далеко не всем. Исключительно — избранным, а вернее — рекомендованным кем-то, особо доверенным. И проверенным.

Антон — в далекие наши безоблачные времена — такими рекомендациями заручился.

Не прав был Птаха, поминая чернокожих «гоблинов» за спиной покойного босса, способных только добавить внушительности.

«Нагнать понтов», как говорил Антон. Однако ж отнюдь не по этому поводу.

А Птаха основательно заблуждается — сотрудники «Salladin», сопровождавшие Тошу в зарубежных поездках, умели — и делали! — много больше внушительных «гоблинов». Но — выходило — даже приближенному Птахе знать об этом не полагалось. И Бог бы с ним.

Гена — наш доморощенный центурион — знал наверняка.

С него и спрос теперь.

Но он упорно темнит.

— Без них.

— Вот как? И давно мы отказались от услуг «Salladin»?

— В тот раз — впервые.

— И вы не возражали против такой беспечности?

— Возражал. Но Антон Васильевич решил.

— Ладно. Допустим. Умопомрачение нашло на Антона Васильевича, не иначе. А что за история вышла с последней поездкой?

— То есть?

— То есть почему вместо себя вы отправили сотрудника? Кстати, давно мы начали принимать на работу малолеток? Недоучившихся к тому же. Не говорю уже об отсутствии опыта.

— Не понял.

— Человек по имени Артур Павлович Караваев у вас работает?

— Нет.

— Но работал?

— Нет.

— И вам не известен?

— Нет.

Последнее «нет» — после некоторой заминки.

Мимолетной. Едва уловимой.

Но я сейчас как хорошая гончая, взявшая след, — чувства обострены до предела. И даже выше всяких пределов. Неимоверно.

— Вы уверены?

— Я его не знаю.

— И не слышали о таком?

— Слышал.

— От кого?

— Антон Васильевич говорил по телефону.

— С ним?

— Нет. С турагентством.

— Он сказал, что этот человек из его охраны?

— Да.

— И вы не удивились?

— Это не имеет значения.

— И промолчали?

— Нет. Спросил.

— И что вам ответил Антон Васильевич?

— «Не твое дело».

— Нормально — с издевкой?