Доля Ангелов (ЛП)

— Согласен. И я не думаю, что это твоя бывшая. Если это Шанталь, она бы наоборот апеллировала бы своей беременностью. Если бы она на самом деле хотела бы нас поиметь, она бы трясла бы этой новостью, как знаменем… хотя учитывая ее выбор адвоката, понятно, что она не намерена так спокойной сдаться.

— Кого она наняла?

— Рейчел Пратер.

— Кто это?

— Думаю, это смесь Глории Оллред с Халком… хотя последнее не относится к внешности, а скорее к характеру, если ее разозлить. Ее не было в Атланте, но она позвонила мне вчера в десять часов вечера. Я был уже в пижаме. Женщина, с которой я не имел дел. (Глории Оллред родилась: 3 июля 1941 г. (75 лет), Филадельфия, Пенсильвания, США, самый известный адвокат-женщина Америки.)

Лейн мог только представить.

— Они не теряли времени зря, я вижу. Сколько они хотят?

Семюэль Ти поднял свой стакан.

— Знаешь, это на самом деле лучший бурбон, который я когда-либо пил. Такой насыщенный, бога…

— Сколько?

Глаза Сеамюэля Ти. переместились на журнальный столик.

— Половину, записанного на твое имя, что составляет около восьмидесяти миллионов долларов.

— Она рехнулась?

— Да, но перефразируя Шанталь, у нее имеется информация, которую ты не хотел бы, чтобы о ней узнала пресса, — Лейн ничего не ответил, и Семюэль Ти. указал на очевидное: — ее беременность — это большая проблема в этой ситуации… в другой ситуации, я мог бы воспользоваться этим, чтобы уменьшить алименты.

— Ее будущий ребенок всего лишь один проблемный вопрос.

— Из-за этого твой отец покончил жизнь самоубийством? — тихо спросил Семюэль Ти.

— Не знаю, — Лейн пожал плечами, думая, что ему нужно подготовить чертовый список. — Как бы то ни было, я не соглашусь на такие условия, Семюэль. Этого не случиться.

— Послушай, мой тебе совет, особенно учитывая… обстоятельства ее и твоего отца? — Семюэль Ти, казалось, еще сделал один глоток бурбона. — Я думаю, что тебе следует заплатить деньги… честно я сам не могу поверить, что такое говорю. Я был готов бороться с ней за все, кроме обручального кольца, которое она может оставить себе. Но репутация вашей семьи должна остаться непоколебимой. Я знаю, что это ударит по вашей прибыли, но с бурбоном, продающемся сейчас, за три года, а может и меньше, ты вернешь себе все. Сейчас не время занимать такую принципиальную позицию по многим причинам… особенно если ты решил двигаться вперед со своей садовницей.

— Она ландшафтный дизайнер, и не только садовник, — проскрипел Лейн.

Семюэль Ти поднял ладони.

— Прими мои извинения, что касается Шанталь, я подготовлю жесткий договор о неразглашении, заставлю ее отречься от родительских прав со стороны отца и обеспечу не возможность контакта для нее или ребенка с любым, живущем под этой крышей…

— Даже если Шанталь подпишет нечто подобное, я не подпишу документы на развод.

— Лейн, не будь ослом. Эта женщина из тех адвокатов, которая будет выискивать информацию о тебе и твоей семье, сообщая ее прессе, ты готов к этому? Твоя мать не знает о беременности, не так ли? — Лейн отрицательно покачал головой, Семюэль Ти продолжил:

— Тогда давай сделаем так, чтобы она как можно дольше об этом не узнала.

Лейн представил женщину, которая родила его, лежащую наверху в одурманенном состоянии на шелковом постельном белье. Унего существовал соблазн поверить, что он мог удержать ее изолированной от этого дерьма, но медсестры, ухаживающие за ней круглыми сутками, жили в этом мире, читали газеты, слушали радио и в конце концов, имели свои телефоны, где можно было найти все.

Но существовала гораздо большая проблема, чем эта.

Ирония заключалась в том, наливая Family Reserve в свой стакан, он сказал:

— У нас нет денег.

— Я знаю, что есть пункт расточительства, что касается твоего трастового фонда. Мой отец вставил его туда. Но он имеет силу только, если ты получишь иск от третьего лица. В твоем случае, твой трастовый фонд может сделать план выплат. В конце концов, купить молчание, вероятно, будет дешевле, чем информация в прессе. У тебя очень придирчивые и дотошные управители трастового фонда, которые стоят за чистоту семейных уз, не воспринимая любовниц, а тем более вопрос самоубийства для них является уголовной слабостью…

— У нас имеются более серьезные проблемы, Семюэль Ти., чем беременность. Почему ты думаешь, Джина выходит замуж за Ричарда?

— Потому что ей нужен мужчина, которого она сможет контролировать.

— Потому, что ей нужны деньги.

При других обстоятельствах было бы забавно смотреть на замешательство, которое произошло на лице его старого друга.

— Что ты…? Простите, что?

— Мой отец покончил жизнь самоубийством по многим причинам, и кое-какие связаны с финансами. Он создал ху*еву тучу проблем, я не могу даже оплатить бытовые счета, и боюсь, что компания «Брэдфорд бурбон» не имеет сейчас наличных. У меня, буквально, нет денег, чтобы заплатить Шанталь сейчас или со временем.

Семюэль Ти. покрутил свой бурбон в стакане, затем произнес: