Доля казачья

Замерла вся площадь в тягостном недоумении, неужели этот казак такой безумец, или не понимает он, что имеет дело с великим мастером. Ведь именно он подбивал всех в городе, учеников различных школ, на восстание против иноземцев. Авторитет его мастерства непомерно высок не только среди горожан, но и среди, авторитетных людей города, и самой императрицы. Ожил Фу То До, и в его глазах, появилась звериная искорка надежды на собственное спасение. Он яростно набросился на противника, и казалось, что от его меча вряд ли кто сможет спастись. Но Лука Бодров не только ловко уклонялся от оружия врага. Но в один удобный момент нанёс ему тяжелый и сокрушительный удар в голову своим мощным кулаком, как кувалдой. Тихо охнул маньчжурский боец и мешком осел на землю. Вряд ли, чтобы он смог что-то запомнить со всего происходящего с ним казуса. Бросились поднимать Фу То До его поклонники своего недавнего кумира. Но Алексей Федоркин их огорошил своей одной убийственной фразой.

— Можете зря не беспокоиться, господа! Лука Бодров одним ударом кулака быка с ног валит.

И чтобы было зрителям наиболее понятно, приставил рога к своей голове и внятно произнёс:

— М-у-у! М-у-у!

Затем казак закатил свои красивые глаза в мохнатых длинных ресницах и артистично опустился на колени и показал, как далее будет падать бык на землю.

Шорохом среди всей тяжёлой тишины пронеслось удивление народа, и также неожиданно всё стихло.

— Он мёртв! — объявил слуга императрице.

Та нисколько не огорчилась, как будто ничего тут дивного и не произошло.

— Все школы боевых искусств с сегодняшнего дня я распускаю, как не оправдавшие надежд нашего народа. Я лишаю их всякой рекламы и помещений. Пусть теперь они занимаются по подвалам и сараям, как они это делали раньше.

Теперь очередь дошла да Никодима Чёрного, он так и оставался в своей монашеской одежде. Его соперник всё время держался в тени, и лицо его всё время ускользало от чужих лишних взоров. Он также был одет как монах, и не торопился разоблачаться из своих одежд.

Наконец-то они сошлись для выяснения своих личностей, и всей тяжести возложенных на них задач прошедшим временем.

— По тайному знаку, которые знаем только мы монахи-демоны, я понял, что ты знаешь всю нашу логику поведения. И даже получается, что ты наш человек, ты им прекрасно пользуешься, этим тайным знаком. Но с другой стороны, ты только за одно это должен умереть.

И дальше наставник, продолжил свою речь, уже совсем спокойно.

— Я верю тебе, что ты сын ненавистного нам Бахи.

Но именно поэтому ты удостоен второй раз позорной смерти, как и твой отец, хотя тебе и одного раза достаточно.

— Докажи, что ты начальник этой школы, а не простой монах? — спросил его Никодим.

Тот отделился на какое-то время от земли и приблизился, как бы паря в воздухе, к Никодиму.

— Такого совершенства не знал твой отец, и ты тоже этого не знаешь, и никто не знает. Таких, как я мастеров во всём Тибете несколько человек есть, не более.

Улыбнулся ему Никодим, и взял у слуги кувшин с водой.

Так же воспарил он в воздухе, не касаясь земли, навстречу таинственному монаху незнакомцу. Затем протянул ему кувшин с водой в его руки.

— Лей!

Льётся вода из кувшина на ладошки Никодима и не стекает на землю, а облачком зависает в его руках. Поднял он это радужное и невообразимое по своей красоте, играющее в лучах утреннего солнца, чудное облако над своей головой. И оно, это облако, величественно задвигалось над ним, а затем переместилось в сторону изумлённого монаха-убийцы. Оно двигалось, восторгая всех зрителей своей лёгкостью и построением своей формы. Отчётливо просматривался там, в этом живом и ярком облаке, постоянно льющийся сыпучий каскад живых капель воды.

Как бы и сейчас живущих своей прежней жизнью. Как и было всё первоначально, когда вода только лилась из кувшина на руки священнику. Оставалось для всех зрителей мудрёной загадкой, как эта вода, в виде чудного по своей красоте облака, ещё не пролилась на землю. Ведь она лилась там! Похоже, было, что время было подвластно Никодиму. И он сумел остановить его. И даже, как ни странно, ловко властвовать им. Обрушилась вся эта красота стройным каскадом брызг на изумлённого монаха уже простой и мокрой водой. Тот не смог произнести даже малейшего звука. Он всё думал о том, как такое могло произойти в природе и не понимал ничего. Очень тяжёлой была для него легко разрешимая со стороны задача.

Вся площадь разразилась неудержимым смехом. Монах был мокр, как курица, и выглядел очень нелепо. Но он всё ещё пребывал в том времени, когда вода только должна была пролиться сразу из кувшина. Получалось, что все его действия тоже на какое-то время запаздывали вместе с вылитой сейчас на него водой.

— Ты можешь быть учителем всей моей школы после моей смерти, конечно, если такое случится сегодня. Ты достойный преемник этого высокого звания. Ты сегодня удивил меня, и, причём, очень серьёзно.

В разных сторонах площади послышались странные звуки и они как бы подтверждали правильность решения своего начальника. Но кто стоял за ними, никто так и не понял.