Доля казачья

— Я прошу, Ваше Величество, не отказывать мне в моей просьбе, это дело принципа. Теперь я уже нахожусь у цели, к которой шёл всю свою жизнь. отомстить за отца, его подлое убийство.

— Фу То До, ты сможешь договориться о завтрашнем поединке этого проповедника, с начальником нашей таинственной школы убийц.

— Да, ваша Светлость, завтра он будет здесь на поединке, это дело его чести и всей его школы. Они никогда не оставляют своих следов, не пачкают свою репутацию, а тут? Так что можете не сомневаться, что он прибежит сюда, а не просто придёт.

— Теперь меня ждут государственные дела, и я покидаю вас господа. У моего многострадальной Маньчжурии и у меня сегодня трудный день, надо подписать протокол о нашем выходе из этой войны.

Удалилась императрица по своим делам и другие люди тоже стали потихоньку расходиться.

На восходе солнца, как и было обещано мятежному полковнику, на главной площади Пекина собрались огромные толпы народа. Все они желали победы своим бойцам.

И маньчжуры тоже волновались за своих бойцов. Были здесь и наши доблестные союзники, которые тоже хотели себя показать в борьбе, и именно в боксе. Именно в цивилизованном виде спорта и, конечно, самом престижном для них.

Спонтанно сходились бойцы в рукопашном поединке, но ни один союзник не продержался и одной минуты в этом бою с маньчжурами.

Вся их хвалёная техника спорта ничего не стоила перед непонятной и дикой восточной техникой. И всё это радовало маньчжурских зрителей, которые, не стесняясь иностранцев, громкими торжественными восклицаниями изливали свои чувства бойцам.

В сопровождении своей свиты появилась Императрица Цы Си, и на площади наступила полная тишина. Казалось, что сама природа замерла в ожидании слов повелительницы.

— Фу То До я вам представлять не буду, потому что вы все его хорошо знаете, вся наша страна. Знаете вы и другого бойца, это, не менее знаменитый во всём Китае, Чингиз Хан Бодров. Личность очень сильная, как политик и воин, и непредсказуемая, как хищник в атаке.

Притихла вся многотысячная площадь от такого представления императрицы и наступила жуткая тишина. Такая, что и полёт мухи можно было проследить не сходя с места.

Неужели это тот самый злодей и, в тоже время, благородный герой, трагедия наших военных и спаситель всей Маньчжурии.

Не одну тысячу жизней он спас, стариков, женщин и детей. Он не воевал с ними, и они знали об этом. Но был жесток и беспощаден только к своим врагам, и это тоже ценилось здесь на Востоке.

И чувства горожан невольно разделились.

Не ожидали они так близко его увидеть этого героя войны, да ещё со знаменитым маньчжурским бойцом в поединке.

— Фу То До предал меня, и он хотел моей смерти — сказала императрица.

Теперь у него нет своей школы, все его бойцы полегли у моих покоев, так и не убив меня.

Спас меня от неминуемой смерти этот благородный человек, атаман и его казаки. Только им я обязана тем, что сейчас стою перед вами живой и здоровой.

Возглас удивления и невольного одобрения нарастал в воздухе, пока не разразился громом оваций.

— Хао Чингиз Хан! Хао! — Хорошо! — по-нашему.

— Фу То До осуждён мной на смерть, — продолжила свою речь императрица.

Я сказала уже себе, что он должен будет умереть раньше, чем роса испарится с растений. И я, как ни странно, верю в победу русского казака. Но у них свои давние счёты, и это их честный поединок, и я на него никак не влияю.

И всё же я, как императрица, не желаю смерти своему несостоявшемуся убийце. Я желаю почётной победы атаману Бодрову.

И маньчжурский народ замер, как мудрая осенняя листва, уже увенчанная золотом жизни перед первым снегом. Оттого притих народ, что всё это было так неожиданно.

Она очень уважительно назвала по имени русского казака. Совсем, как родного человека, такой почёт ему оказала! Бой начался, и без всяких проверок боевых возможностей друг друга.

Ярость ослепляла разум бойцов, так они жаждали этой встречи и, наконец-то, дождались её.

И блистали их сабли, что молнии на утреннем небе. Хотя ничего в природе не предвещало дождя или другой обычной легкой драмы.

Но эти странные люди по-своему распорядились радостным и чудесным утром. Они ждали большой крови, как хищники. А бойцы с яростью желали сокрушить ненавистного врага. Всё время опережал Лука Бодров маньчжура, мастера высокого класса, в любой его задумке. И это удивляло Фу То До, он никогда не встречал такой необычной техники боя и, несомненно, это было незнакомое ему искусство.

Он уже отчётливо понимал, что этот бой будет им проигран. И злость его искала выхода, потому что его противник был неуязвим для его мысли и оружия.

— Я очень жалею сейчас, что тогда промахнулся, в горящем городе, когда стрелял в тебя. Тогда не было бы этого позорного для меня боя.

— Это должно было случиться, и ты знал это. Но я готов тебе помочь в том, чтобы ты сам убедился в совершенстве нашей, русской манере ведения боя перед вашей, очень артистичной восточной манерой.

И неожиданно для всех Бодров воткнул свою шашку в землю.

— Теперь я более доступен тебе для убийства, ты можешь постараться это сделать.