Доля вероятности

— Всегда боялась. Что-то меня пугает, не знаю что… — Я покачала головой. — Статистически нам ничего не угрожает. В прошлом году статистика авиакатастроф составляла одно крушение на 1,3 миллиона, чуть хуже, чем в предыдущем — тогда было одно на 1,5 миллиона… Но если задуматься, сколько в мире летает самолетов, автомобиль намного опаснее, ведь шанс попасть в автокатастрофу равен 1 из 103. И все же в прошлом году в авиакатастрофах погибли 828 человек, а я не хочу быть одной из этих 828. — Опять заболталась. Я закусила губу и взмолилась, чтобы мой мозг перестал меня накручивать.

— Ого. — Голубоглазый нахмурился, и между его бровей залегли две вертикальные морщинки. — Никогда об этом не задумывался.

— Не боитесь полетов?

Мой сосед выглядел так, будто не боялся ничего на свете.

— Даже не знаю. Я впервые в самолете, но после вашей статистики уже жалею, что не пошел пешком.

— О боже. Простите. — Я зажала рукой рот. — От нервов я начинаю нести всякую чушь. И у меня СДВГ. А утром я не приняла лекарство, потому что положила таблетку на стол рядом с апельсиновым соком, а потом Серена выпила сок, и я отвлеклась, пошла налить еще. Эта таблетка, наверное, до сих пор там лежит… — Я поморщилась и зажмурилась. Отдышалась и открыла глаза. Сосед таращился на меня, подняв брови. — Извините. А еще я слишком много думаю, вот и результат, пожалуйста. Дурацкая болтовня.

Он медленно улыбнулся:

— Не волнуйтесь. Но зачем вы тогда полетели?

Голубоглазый настроил кондиционер над головой и закатал рукава своей кофты. Руки у него были загорелые. И мускулистые. Если у него такие мускулистые предплечья, то что же там выше локтей…

— День благодарения. — Я пожала плечами. — Родители отправили меня в колледж и поехали в круиз вокруг света. А Серена — это моя старшая сестра — учится на третьем курсе в Вашингтонском университете, на факультете журналистики. Я живу в Сиракузах, мы решили отпраздновать День благодарения вместе, вот я и полетела… А вы?

— Лечу в Форт-Беннинг в тренировочный лагерь. Меня зовут Натаниэль Фелан. Для друзей Нейт.

Очередь в проходе рассосалась, остались только опоздавшие.

— Очень приятно, Нейт. Я Иззи. — Я протянула руку, и он ее пожал. — Иззи Астор. Можно на «ты».

Даже не знаю, как мне удалось выговорить свое имя, когда все мое внимание было приковано к его мозолистой ладони, в которой утонула моя маленькая кисть. От его теплого прикосновения в животе запорхали бабочки.

Описанное в любовных романах мне всегда казалось чушью — не бывает, что от одного прикосновения тело будто пронзает электрическим током, но именно это случилось со мной сейчас. Электрический разряд в самое сердце. Мне показалось, что в его глазах вспыхнул огонек, будто он тоже это почувствовал. Не шок, а почти неописуемое искрящееся узнавание… чувство единения, словно последняя деталь головоломки со щелчком встала на место.

Серена назвала бы это судьбой, но она безнадежный романтик.

Я называла это притяжением.

— Рад знакомству, Иззи. — Он медленно пожал мою руку и еще медленнее ее отпустил. Все нервные окончания в моей ладони пробудились от его прикосновения. — Полное имя — Изабель?

— Изабо. — Я застегнула ремень безопасности и туго затянула его на бедрах.

— Изабо, — повторил Нейт и тоже пристегнулся.

— Да. В честь героини маминого любимого фильма «Леди-ястреб».

В проходе никого не осталось. Посадка закончилась.

— А что за фильм? — спросил Нейт, слегка нахмурившись.

— О, это фильм восьмидесятых про влюбленную парочку, которая своей любовью досадила средневековому епископу. Епископ хочет заполучить девушку, Изабо, но та влюблена в Наварро, и епископ проклинает их обоих. Теперь Наварро по ночам превращается в волка, а Изабо становится ястребом днем. Влюбленные могут встретиться лишь на миг на закате и на рассвете. Изабо и есть леди-ястреб[3]. — Господи, хватит уже болтать! Почему, почему я такая?

— Какая… трагическая история.

Из громкоговорителя раздался голос бортпроводницы:

— Дамы и господа, приветствуем вас на борту рейса восемьсот двадцать шеть «Трансконтинентальных авиалиний».

— На самом деле нет. Они разрушают проклятье — все хорошо заканчивается. — Я наклонилась и вытащила из сумки под креслом телефон.

На экране вспыхнули два пропущенных от Серены.

Серена:

Напиши, когда сядешь в самолет.

Серена:

Я серьезно!!!

Разница между сообщениями — пятнадцать минут.

— Пожалуйста, уберите ручную кладь на багажные полки над головой, если еще этого не сделали, или под сиденье впередистоящего кресла. Займите свои места и пристегните ремни, — бойко и деловито продолжала бортпроводница.

Изабо:

я в самолете

Серена:

я волновалась

Я улыбнулась и покачала головой. Серена только из-за меня и волнуется.

Изабо:

волновалась? Что я заблужусь между контролем и гейтом?

Серена:

с тебя станется

Ну нет, я не настолько бестолковая.

Изабо:

люблю тебя. Спасибо за эту неделю.

Серена:

я тебя люблю сильнее. Напиши, когда приземлишься.