Доля вероятности

— И последнее, но немаловажное. — Уэбб переключил на следующий слайд и показал снимок Кабула с дрона, с высоты птичьего полета. На нем были видны забитые машинами дороги к городу и отмечены блокпосты, захваченные «Талибаном» на подступах к маленькому вилаяту. — Враг у ворот. Думаю, можно со всей уверенностью сказать, что президент Гани уже не контролирует ситуацию.

Нам грозила осада, как Кандагару.

Мои товарищи вокруг заерзали, заскрипев стульями.

— А Мазари-Шариф? — спросил я.

— Держится, — ответил Уэбб. — Но долго ли протянет? Не знаю.

Видимо, «не знаю» было самым верным ответом на все вопросы в этих краях.

— Наших подопечных конгрессменов эвакуировали, и теперь наша миссия изменится, — сказал Уэбб и озвучил новые приказы.

Подразделение разбили на группы по четыре человека — ничего необычного: кому-то поручили охранять высокопоставленных лиц во время эвакуации, другим дали разные задания. Брифинг закончился; все встали.

— Грин, — окликнул меня Уэбб.

Я придвинул стул и кивнул. Остальные вышли из комнаты. Уэбб запер дверь и обратился ко мне:

— Насчет мисс Астор.

— Она сядет на первый же самолет.

— Она попросила у сенатора Лорен разрешения остаться и помогать послу. — Он поднял бровь.

— Я ее убью. — Я потер переносицу.

— Сенатор Лорен сочла эту просьбу… благородной и согласилась, но лишь при условии, что мисс Астор удастся вывезти в целости и сохранности, когда «придет время». Думаю, мы оба понимаем, что время на исходе. А, и еще сенатор попросила, чтобы фотограф запечатлел, как неутомимо трудится ее помощница, поскольку мы забыли сфотографировать мисс Астор с шахматистками.

— Точно. — Долбаные политики с их долбаным пиаром.

Уэбб закрыл ноутбук, и на стене засветился пустой голубой экран.

— Ты в курсе, почему твоя подопечная не хочет покидать страну, где вот-вот наступит апокалипсис? — спросил он.

— Ее сестра — фотокорреспондент на задании в Мазари-Шарифе. — Я почесал четырехдневную щетину. — Мисс Астор не хочет бросать сестру, а другая мисс Астор не хочет уезжать, пока ее переводчику не дадут визу. Упрямство у них семейное.

— Хмм. — Уэбб прищурился. По опыту я знал, что он анализирует информацию и просчитывает, как она может отразиться на миссии. — Я не хотел бы злить американского сенатора и давать талибам новый материал для видео на «Ютьюбе».

— Я тоже. — Никогда бы не допустил, чтобы с Иззи такое случилось.

Он кивнул:

— Возьми своих ребят. Было бы здорово вытащить обеих сестер, так как они обе публичные личности, но младшая в приоритете.

— Принято.

Сердце сжалось. Серена была мне небезразлична, и я не хотел ее бросать, но не стал бы жертвовать Иззи ради нее. Вот только Иззи была другого мнения.

Я оставил Уэбба в переговорной и вышел. За дверью, прислонившись к стене, меня поджидал Торрес.

— Ну ты как? — спросил он.

Мы зашагали по тускло освещенному коридору.

— Нормально. А что, не видно?

— Видал я авиадиспетчеров, которые нервничали меньше твоего, но, если ты настаиваешь, что у тебя все нормально… — Торрес пожал плечами.

— Нормально, — буркнул я и поднялся по лестнице в переполненное лобби, а оттуда направился в апартаменты Иззи. В бывшей переговорной служащих конгресса теперь расположились сотрудники посольства; они проводили быстрые собеседования и выдавали визы.

Грэм охранял дверь, и, когда увидел меня в коридоре, его темные брови поползли вверх.

— Ты бы сверился с Уэббом, дружище, — по-моему, за работу с ней тебе полагается двойная надбавка за риск. — Грэм покосился на дверь Иззи.

— А я вам говорю, еще раз поищите! — Иззи кричала так громко, что было слышно через дверь.

— Слыхал? Она там рвет и мечет.

— Я ее не боюсь, — соврал я, улыбнулся краешком губ и велел: — Тащи сюда всех. Мы все еще ее охраняем.

— Есть, сэр. — Он удалился.

Я глубоко вздохнул и зашел в комнату. Иззи сидела на диване со стационарным телефоном; перед ней на столе были разложены бумаги.

— А я вам говорю, что заявка есть, ищите лучше, — рявкнула она, даже не взглянув на меня. — Тадж. Т-а-д-ж Барех. Он подавал на визу еще в апреле.

Тадж, переводчик Серены.

Я сел на подоконник слева, чтобы видеть Иззи и любого, кто решит зайти.

— Да знаю я, что у вас восемнадцать тысяч заявок. — Иззи вцепилась в трубку с такой силой, что костяшки побелели, и нервно откинула волосы назад. Я заметил, что у нее на пальце по-прежнему нет кольца.

Маленькая полоска кожи на ее шее привлекла мое внимание.

Как Иззи нравилось, когда я целовал ее туда…

Что случилось между ней и ослом с юридического, если она улетела одна, без жениха? Или они уже не вместе? Я обещал себе, что не буду спрашивать и лезть не в свое дело, но это же Иззи.

— И я все понимаю, — продолжала она, барабаня пальцами по краю дивана. — Понимаю, как сложно ускорить обработку одной заявки, но, поверьте, куда сложнее быть переводчиком, который открыто сотрудничал с армией США в Афганистане и сейчас сидит здесь и ждет, пока ему выдадут визу, чтобы вовремя эвакуироваться!

В гневе она была прекрасна. Хорошо, что этот гнев направлен не на меня. Хотя и я мог подвернуться под горячую руку.