Долина кукол

– Боже ж мой, мне тридцать два года… это уже не молодость… Должен же быть какой-нибудь чудный рай… не вся эта муть c арфами и ангелами, но, может, как на земле, только без проблем. Как же, обязательно должен быть. В конце концов, многие же умнейшие люди верят – и президент, и Клэр Бут Люс… Может, мне тоже стать католичкой или вроде того? Кажется, я родилась в католичестве, но в церковь так и не ходила. Но, понимаешь, Джен, обязательно должен быть рай, а иначе как же быть со всеми детьми, которых убил Гитлер, как быть c людьми, которые родились слепыми и глухими, как Хелен Келлер. Если бы потом ничего не было, это было бы просто нечестно. Почему такая очаровательная женщина, как Хелен Келлер, не должна ни видеть, ни слышать, а кто-то вроде тебя иметь все, если потом это как-то не выравнять? Конечно, рай есть. Посмотри на мою сестру, живущую c этим придурком Чарли. Почему мне должно так везти, а сестре – прозябать в Астории без гроша, если потом не будет рая? Обязательно есть… Эй, Джен, а перед смертью больно? Ты боялась? Побудь со мной, Джен… Я только схожу за таблетками – я хочу к тебе.

Она побежала в ванную. Пузырек c пилюлями был спрятан за баночками c солями для ванн. Осталось только шесть! Она молниеносно их проглотила. Хотя шести хватит. Может, еще аспирину? Целый пузырек аспирину поверх пилюль? Черт! Аспирина осталось только пять таблеток. Она их проглотила. Виски больше не осталось, но в баре Энн держала бурбон для Кевина. Если шотландское виски залить бурбоном… Она стала выходить из ванной, пошатнулась – и стакан, который она держала в руке, вдребезги разбился о кафельный пол. О боже ж мой… Энн так сердится, когда она что-то бьет. Нили наклонилась собрать осколки. Это был обыкновенный стакан из бара, но, зная Энн, она не сомневалась, что стакан был хрустальный или вроде того. Она подняла длинный осколок. Ого, это то, что надо, – разок резануть по запястьям, и похороны у нее будут не хуже, чем у Дженнифер. Интересно, вокруг нее тоже будет драчка? Потребует ли Тед Касабланка, чтобы ее похоронили там, на Западе, или же очнется ее полоумная сестрица и предъявит свои права? Боже ж мой, только подумать – провести остаток жизни на каком-нибудь вонючем кладбище в Астории. Энн, конечно, будет стремиться соблюсти все приличия, но ей-то самой, Нили, хочется, чтобы у нее были самые пышные похороны… пышней, чем у Дженнифер. Впрочем, пышней не бывает. Ну ладно, такие же, как у Дженнифер. Ну а если рая нет и Бога нет? Тогда она будет мертва, но насладиться этим не сможет. Но – она все еще держала осколок в руке – если бы она почти умерла, было бы столько же шуму. Как тогда, в Голливуде… может, они даже станут умолять ее вернуться, и все начнут извиняться. И тогда, если нервы не подведут, она сможет петь, и все опять будет замечательно…

– Для начала немного бурбончику, – сказала она и, пошатываясь, направилась к бару.

Нили нашла бутылку, стакан и налила полный. Не выпуская из рук осколка, она пробралась в спальню, легла в кровать и сделала большой глоток, потом внимательно посмотрела на запястье. Если она разрежет сбоку – но только не большую вену, потому что так можно и вправду умереть, а так, чуть-чуть царапнет сбоку, чтобы кровь пошла… Она глубоко вонзила стекло. Надо, чтобы разрез был около дюйма, но только не над главной веной… Хорошо, вот и кровь пошла. Она прилегла и стала смотреть, как сочится кровь. Боже ж мой, столько кровищи и как быстро течет! А не перерезала ли она что-то важное?! Боже ж мой, никак не останавливается! Она сняла трубку телефона. Где Энн черти носят? Кровь течет все сильнее, и эти чертовы пилюли начали действовать. Это все из-за бурбона…

Она набрала справочную. Ответил холодно-вежливый голос.

– Я Нили О’Хара, – пробормотала она. – Я умираю.

– Ваш номер? – спросила дежурная.

– Мой номер? – Она посмотрела на телефон. Перед глазами все плыло.

– Я не знаю… в справочнике его нет… не помню… Помогите, пожалуйста, я порезала руку… кровь…

– Ваш адрес?

– Шестьдесят вторая Восточная, возле Парк-авеню. Это квартира Энн Уэллс…

– Телезвезды? – Голос дежурной мгновенно перестал быть безучастным.

– Да… да…

Нили выронила трубку, и глаза ее начали закрываться. Она c трудом открыла их. Боже, она испортила Энн простыни! Рука ее безжизненно свисала c края кровати, и кровь капала на золотистый ковер Энн. Боже ж мой, Энн никогда ей больше не позволит жить у себя.

– Дежурная, побыстрей, пожалуйста…

Вся эта кровь… и еще течет… Но умирать она не собирается. С такой ясной головой не умирают… «Я засыпаю… не умираю… просто засыпаю… чертовы куколки!.. именно сейчас начали действовать… выбрали время…»

Нили открыла глаза и тут же их закрыла. Пахло больницей. Это значит, она жива! Она начала вспоминать. Звонки, «скорая помощь»… Она вновь открыла глаза. Энн сидела в другом конце комнаты вместе c Кевином. Энн тут же вскочила:

– Ой, Нили, очнулась! Слава богу!

– Извини за беспорядок… – слабо улыбнулась Нили.

– Да брось ты.

– Где я?

– В больнице «Парк Норт».

– А почему не в «Докторз»? – сморщила нос Нили. – Там, говорят, божественно.