Долина Розовых водопадов

– Это почему?

– Монастырь, что на Святой Земле – мужской, и ни девок, ни баб туда не пускают. Да и путь неблизкий. А вот ты, милая, погости у меня недельку. Так Отец Павел сам пожалует в Кедровку. Раз в месяц он приезжает службу отслужить в нашей церкви, да страждущим помочь.

Катерина остановилась:

– Нет, Лукерья Семёновна, не могу я так долго гостить у Вас. Нет у меня времени.

– Ты не останавливайся, болезная, – старушка взяла Катю за руку и потащила за собой. – Места тут гиблые. Нужно до заката в село воротиться. А то сгинем с тобой.

Катя ускорила шаг:

– А что, тут звери водятся дикие?

– Эх, кабы звери, наши мужики уже давно бы их изловили. Нечистая сила тут шалит. А тем паче, сегодня полнолуние будет.

Катя попыталась пошутить:

– Полнолуние? И что, в полнолуние все ведьмы слетаются на шабаш в Кедровку?

Старушка перекрестилась и прибавила шаг:

– Ты, девка, не болтай – дыхание сбиваешь. Вот домой придём, и отвечу на все твои вопросы.

Оставшуюся часть пути они прошли молча. Дом Лукерьи Семёновны стоял в центре села, большая добротная деревянная изба с резными наличниками и ставнями. Баба Луша открыла калитку и впустила гостью.

– Уф, кажись, успели до заката. Заходи.

Лязгнул дверной засов, и старушка открыла тяжёлую входную дверь. Катерина очутилась в просторной светлой горнице, чистенькой и уютной.

– Не стой у порога, заходи. Сейчас печку растопим и ужинать будем.

Катерина прошла в избу.

– Ты, девка, пока ставеньки-то закрой! – выкрикнула баба Луша из кухни.

Девушка подошла к окну и ойкнула. Это снаружи дома красовались весёлые резные ставеньки. Внутри к оконным рамам были приделаны массивные щитки, снабжённые тяжёлыми засовами.

Баба Луша вошла в комнату, волоча за собой вполне современный столик на колёсиках, заставленный деревенскими деликатесами:

– Вот картошечка, огурчики, капустка, всё своё, без химикатов. Садись, дочка, к столу, угощайся, а я самовар поставлю.

Самовар у бабы Луши оказался тоже современным, электрическим. И чай вкусный, с чабрецом и мятой, и сушки ванильные с маком.

Лукерья Семёновна проверила, крепко ли Катерина заперла ставни, подпёрла засовом входную дверь и тоже села за стол.

– У Вас не дом, а крепость, – не удержалась от комментариев Катерина.

– Этот дом ещё мой дед строил, строил на века. Да не только у меня такой дом, все в Кедровке так живут. После войны тут оборотень объявился. Вот местные мужики и расстарались. Укрепили избы свои, да заборы высоченные поставили. Я это время не помню, маленькой была совсем. А как бабка моя заводила об этом разговор – только посмеивалась, мол, сказки все это. Не знала, не ведала, что на старости лет сама оборотня увижу.

Катерина чуть не подавилась сушкой:

– Оборотня?

Баба Луша пересказала девушке историю Ивана Соломонова, которую та уже знала. А потом последовало продолжение.

Возвращалась старушка летом от дочки своей, из соседнего села. Молодёжь нынче хворая пошла, приболела её Галюся, ревматизм совсем замучил. Отнесла ей Лукерья мази на травках, в суставы втирать, да настоечку кедровую. Задержалась, за разговорами не заметила, как время пролетело. Транспорт старушка не любила, всегда пять километров между двумя сёлами преодолевала пешком. На просьбы дочери заночевать у неё – ответила отказом. Корова Зорька стояла не доенная, да поросятам нужно корму закинуть.

Поэтому баба Луша посеменила домой, а чтобы срезать путь, пошла по лесной тропинке. Вышла она в деревню, когда совсем стемнело, и заметила, что в крайней избе свет горит, неяркий такой, словно кто-то свечу зажёг. И не было бы в этом ничего удивительного, если бы изба эта не пустовала уже лет шестьдесят. Когда-то в ней и жил тот самый Иван Соломонов. Мужики хотели спалить избёнку, да побоялись, что всё село сожгут. Так и стоял ветхий домик одиноко на краю деревни, а люди обходили его стороной. Старушка была не из робкого десятка и весьма любопытна. Подкралась она поближе, да тут же пожалела, что в окошко заглянула. На полу были начерчены непонятные знаки, расставлены свечи, а в центре сидело существо в чёрном плаще. Лица его Лукерья не разглядела – оно было прикрыто капюшоном. Да и было ли это человеческим лицом или звериной мордой, она сказать не могла. Но вот в том, что существо рычало, как зверь, была уверена.

Старушка побежала домой и заперлась на все засовы. Рассказать об увиденном односельчанам она побоялась – вдруг примут её за сумасшедшую, но с Отцом Павлом поделилась. Ей показалось, что священник совсем не удивился.

– Зло возвращается, – сказал он, – но ты ничего не бойся, ступай домой с миром. Я знаю, что делать.

Лукерья Семёновна ничего не поняла, но не стала гневить Отца Павла расспросами. Она пошла домой, как он и велел. Только в полнолуние запирала дверь и окна на все засовы, окропляла себя святой водой и усердно молилась.

– Вы сказали, что сегодня полнолуние, бабушка? – спросила Катерина.

Старушка перекрестилась:

– Да, дочка.

– Так давайте проверим, что там творится в брошенной избушке.

Баба Луша заохала:

– Что ты, что ты, Бог с тобой! Я и сама не пойду и тебя не пущу.

Девушка не унималась: