Долина Слез

Мы с Патриком обменялись взглядами. Я видела, что он ошеломлен услышанным. Я посмотрела на мертвую Златовласку, лежавшую слева от того места, где стоял Исаак. В ее застывшем лице я искала сходство с братьями Макдональдами. Быть может, высокие скулы и тонкий нос? Страшно представить, что она чувствовала, когда Исаак сказал ей, что Лиам – ее брат по отцу. Часть моей души преисполнилась сострадания к этой женщине, но другая выстрадала столько, что уже не была способна по отношению к ней ни на какие добрые чувства.

Исаак соскользнул по стене на пол. Это движение вывело Лиама из оцепенения. Он схватил его за ворот и снова поставил на ноги.

– А Барбер? Ты вступил в сделку с этим мерзавцем, палачом, убивавшим наших людей! Он убил моего отца и еще многих! Эх, перерезать бы тебе глотку! Как будешь оправдываться теперь?

– У меня не было выбора.

– Да что ты? Выбор есть всегда.

– Нет. Мы с Меган были в его руках. В руках Эуэна Кэмпбелла. Он про нас знал. Однажды подстерег, ну… когда мы с ней… И с тех пор он отдавал приказы… И Барбер тоже угрожал рассказать правду про отца Меган. Я не мог этого допустить. Меган бы не пережила. Никто не должен был узнать…

Лиам отпустил волосы Исаака, и голова его поникла. Сил на сопротивление у него, похоже, не осталось. Лиам тоже выглядел измученным, и весь его гнев как-то разом исчез. Я едва осмеливалась дышать. Да, Исаак с Меган не были родственниками по крови, но все же они с детства жили как брат и сестра, поэтому любовь, которую он к ней испытывал, все равно нельзя было назвать здоровой. Колин сунул кинжал в ножны, Лиам отвернулся. Исаак повалился на землю и зарыдал. На четвереньках он подобрался к телу Меган, поднял его и, усадив к себе на колени, стал нежно целовать ее лицо.

– Мег, бедная моя Мег! – заикаясь, повторял он. – Mo leannan…[143] Боже всемогущий! Что я наделал! Я так тебя любил! Мне так жаль… Сестра моя, моя любовь…

И тогда медленно заговорил Лиам:

– Пусть Господь судит тебя, Исаак, и покарает так, как ты того заслуживаешь.

Он подошел к ним, наклонился над Меган и прошептал что-то, погладив ее по волосам, потом снова выпрямился. Пускай я и знала теперь, что они были братом и сестрой, его жест разозлил меня до крайности: они когда-то были и любовниками… Наши с ним взгляды встретились, но я не успела прочесть его мысли, зато успела увидеть в его голубых глазах неизбывную грусть. Он подошел ко мне. Пальцы его дрогнули над маленькой круглой детской головкой.

– Теперь все кончилось, – сказал он просто.

Звуки, издаваемые Дунканом, заполнили пространство вокруг меня. Я сосредоточилась на них, чтобы не слышать рыданий Исаака.

* * *

После смерти Меган прошло два дня. Раз уж клан все равно похоронил ее, происшедшее было решено оставить в тайне. К чему ворошить старую, да еще и такую скабрезную историю, которая неминуемо бросила бы тень на Лиама и Колина? Им и так было тяжело смириться с мыслью, что отец изменял матери, не говоря уже о том, каково было вспоминать об объятиях рыжеволосой фурии под смятыми простынями… В надежде опровергнуть факт, что они спали с собственной сестрой, Лиам изучил страницу из старой книги Макиайна, и ему пришлось смириться с неизбежным. Вместо имени отца Мег были начертаны инициалы. Это было странно. Все остальные имена были выписаны полностью. «Д. Л. М.» Дункан Лиам Макдональд. Доказательство было неоспоримым. Значит, Меган все-таки была его незаконнорожденной сестрой. В клане только Джон Макиайн, он сам и Колин теперь об этом знали. И это к лучшему…

О прекрасная Меган! Ни безумие, ни даже смерть не лишили тебя твоей ангельской красоты. Бледное лицо с тонкими чертами, такое безмятежное… Такое красивое! И вечно холодное. Своим поступком она обрекла себя на вечные страдания в чистилище. Путь в рай ей был теперь заказан.

Похоронили ее там же, в Маморах. Отправив Исаака в Карнох под конвоем, Колин и Лиам пошли хоронить Меган. Патрик остался со мной в старой хижине. Дункан спокойно спал в моих объятиях. Они похоронили ее возле каменной кручи и посадили на могиле молоденький куст боярышника. Неужели Лиам в итоге все же оказался суеверным? Заблудшие души не могли упокоиться на христианском кладбище, поэтому их хоронили в таком месте, где никто случайно не мог наступить на могилу и тем самым навлечь на себя несчастье. Я не стала ни о чем его спрашивать, ведь, по сути, мне не было до этого никакого дела.