Долина страха

В субботу вечером Макмердо был представлен ложе. Он рассчитывал, что его примут сразу, без лишних церемоний, поскольку он уже прошел инициацию в Чикаго, но не тут-то было: в Вермиссе были свои правила, которыми здесь очень гордились, и каждый вновь поступающий обязан был пройти через определенный обряд. Собрание происходило в просторном помещении Дома Союза, специально предназначенном для этих целей. Здесь расположились около шестидесяти членов ложи; но это были далеко не все Свободные Работники Вермиссы, потому что в долине имелись и другие ложи по ту сторону перевала, и на серьезное дело из любой из них отбирались люди, так что преступление совершали не местные, а посторонние. В общей сложности по всему угледобывающему району их было разбросано не менее пятисот.

Собравшиеся расселись в пустом зале за длинным столом. Рядом стоял второй стол, уставленный бутылками и стаканами, и кое-кто из сидящих уже озирался на них в предвкушении выпивки. Макгинти восседал на почетном месте. На голове у него, едва прикрывая всклокоченные черные кудри, была плоская шапочка из черного бархата; с плеч свисал лиловый шарф, наподобие епитрахили, так что он был похож на жреца, свершающего некий дьявольский ритуал. По правую и по левую руку от него расположились братья, занимающие в ложе более или менее высокие должности, среди них виднелось жестокое красивое лицо Теда Болдуина. На каждом был либо шарф, либо бляха - знак той или иной должности.

В основном это были люди в годах, но имелись и юнцы от восемнадцати до двадцати пяти лет, умелые и всегда готовые выполнить приказания командиров. В чертах старших уже отчетливо проявилось их свирепое звериное нутро; но, глядя на открытые молодые лица рядовых членов ложи, трудно было представить, что видишь, в сущности, беспощадных убийц с исковерканными душами, что здесь гордятся своим кровавым искусством и с глубоким почтением взирают на того, кто славится как специалист по «чистой работе», так у них это называлось.

У этих страшных людей почиталось доблестью и заслугой вызваться на дело против кого-то, кто в жизни не причинил им ничего худого, кого они подчас до того и в глаза не видели. Совершив преступление, они пускались в спор, чей именно удар оказался смертельным, и, веселясь и веселя остальных, изображали предсмертные вопли и корчи жертвы.