Долина ужаса: Роман; Записки о Шерлоке Холмсе: Рассказы; Возвращение Шерлока Холмса: Рассказы

Если что-нибудь могло увеличить популярность Мак-Мурдо среди братьев, то это сделали его арест и оправдание. В летописях общества еще не было случая, чтобы в первую ночь после вступления в ложу человек совершил такой поступок, из-за которого ему пришлось бы предстать перед судьей. Мак-Мурдо уже заслужил репутацию веселого гуляки, человека гордого и вспыльчивого, не способного снести оскорбление даже со стороны всемогущего мастера. Вдобавок к этому Чистильщики начали считать, что среди них нет другого брата, готового так охотно составить кровавый план и более способного выполнить его. «Он малый для чистой работы», — говорили между собой старшие братья и искали случая дать Джону серьезное поручение. У мастера было достаточно людей, но он признавал, что Мак-Мурдо — лучший из них.

Однако, если Мак-Мурдо приобрел расположение товарищей, то в другом месте он сильно проиграл, что было очень чувствительно для него. Шефтер не хотел иметь с ним никакого дела, не позволял ему даже входить в свой дом. Влюбленная Этги не могла совсем отказаться от Джона, но тем не менее здравый смысл подсказывал ей, к чему поведет ее брак с человеком, по слухам, преступным. Однажды утром, после бессонной ночи, красавица решила повидаться с Джоном, может быть, в последний раз и употребить все свои возможности, чтобы отстранить его от злых влияний.

Она подошла к дому старой ирландки и проскользнула в комнату, считавшуюся гостиной Мак-Мур до. Джон сидел за столом спиной к двери, перед ним лежало письмо. Внезапно Этти охватил порыв шаловливости — ведь ей было только девятнадцать лет. Она на цыпочках подкралась к нему и нежно положила руку на его плечо.

Если Этти надеялась испугать его, то она добилась этого, но, в свою очередь, была испугана и поражена. Мак-Мурдо мгновенно повернулся и, как тигр, прыгнул к ней, правой рукой схватив ее за горло, левой же смяв бумагу, лежавшую перед ним. Одно мгновение он смотрел на нее пылающим взглядом, а потом радость и удивление сменили на лице Джона выражение ужаса, которое заставило красавицу отшатнуться от него.

— Это вы? — сказал Джон, вытирая свой влажный лоб. — Подумать только, вы пришли ко мне, а я не нашел ничего лучше, как попытаться задушить вас. Подойдите, дорогая, — он протянул к ней свои руки, — позвольте загладить мой поступок.

Но она еще не отделалась от воспоминания о преступном страхе, который прочитала на его лице.

Ее подозрения превратились в уверенность.

— Вы писали другой, — произнесла она. — Я знаю это. В противном случае вы не стали бы скрывать от меня письмо. Может быть, вы писали вашей жене? Могу ли я быть уверенной, что вы холостяк, ведь вас здесь никто не знает.

— Я не женат, Этти, клянусь вам. Вы для меня единственная женщина в мире! Крестом нашего Господа клянусь вам.

От волнения он так побледнел, что она не могла больше сомневаться.

— Так почему же, — спросила молодая девушка, — почему вы не хотите показать мне письмо?

— Я скажу вам почему, милочка, — ответил он. — Я дал клятву не показывать его и, как не нарушил бы слова, данного вам, так сдержу и обещание, взятое с меня другими. Дело касается ложи, и оно тайна даже для вас.

Этти обняла своего друга.

— Бросьте их, Джек! Ради меня, бросьте!.. Я пришла к вам, чтобы просить вас об этом. О, Джек, смотрите, я на коленях прошу вас, умоляю, бросьте Чистильщиков…

Он поднял молодую красавицу и, прижав ее голову к своей груди, постарался ее успокоить.

— Право, моя дорогая, вы сами не знаете, что просите. Могу ли я бросить начатое? Ведь это равнялось бы нарушению торжественной клятвы, измене! Если бы вы ясно видели обстоятельства, в которых я нахожусь, вы не просили бы этого. Кроме того, могу ли я бежать? Не предполагаете же вы, что ложа отпустит человека, знающего все ее тайны?

— Я уже все обдумала, Джек, и составила план. У отца есть кое-какие деньги и ему надоел город, в котором страх омрачает нашу жизнь. Он готов уехать. Мы вместе уедем в Филадельфию или в Нью-Йорк и спрячемся там.

Мак-Мур до засмеялся.

— У ложи длинные руки. Вы думаете, что они не могут протянуться отсюда в Филадельфию или в Нью-Йорк?

— Тогда уедем на Запад, или в Англию, или в Швецию, из которой переселился отец. Уедем, когда хотите, только бы оказаться далеко от этой Долины Ужаса.

Мак-Мурдо вспомнил о брате Моррисе.

— Уже второй раз при мне дают такое имя долине, — сказал он. — Действительно, многих из нас давит тяжелый страх.

— Да, каждая минута нашей жизни омрачена. Может быть, вы думаете, Бальдвин простил? Он просто боится вас. Если бы вы видели, какими глазами он смотрит на меня…

— Если поймаю его на этом, я его хорошенько проучу. Но поймите, моя милая, я не могу уехать. Зато, если вы предоставите мне действовать, я постараюсь подготовить такой путь, чтобы с честью выйти по нему из запутанных дел.

— В таких делах нет ничего почетного.

— Да, да, с вашей точки зрения. Но дайте мне шесть месяцев, и я употреблю их на то, чтобы иметь право, не стыдясь ничьих взглядов, уйти из долины.

Молодая девушка весело засмеялась.

— Шесть месяцев? — произнесла она. — Вы обещаете?