Долина золотоискателей

– Ты думаешь, кто-то притащил его и нарочно пытался подорвать ранчо вместе с вами? – Грегори запускает руку в свои волосы. – Неужели…

– Прости, Грегори, только твоя семья знала о золоте до смерти Рея. – Слова даются мне тяжело. Его глаза распахиваются. Он понимает, к чему я веду. – Каким образом динамит попал к нам в дом? Если подумать… только ты был здесь круглыми сутками, и никого из Ридов больше.

Я сам не знаю, что на меня нашло, слышу свой дрожащий голос словно со стороны. Но я устал думать. Может, я никогда и не умел. Судя по тому, как рушится моя жизнь, так и есть.

– Объяснись.

– Франческо! Ты чего?! Ты намекаешь, что я принес взрывчатку, я планировал убить вас..? Тебя? – Грегори хватается за грудь. – Да я сейчас же кинусь в костер, если ты так думаешь!

Я молчу, усталый и опустошенный. Я… я не знаю. Я просто смотрю, как по его щекам бегут слезы.

– Франческо, здесь и сейчас скажи, что веришь мне! Здесь и сейчас, иначе я…

Его светлые глаза полны страха и неверия. Лицо и руки, черные от сажи, – словно грязь позора, которую не смыть. Он запинается, замолкает, и в эту саму секунду я понимаю, что творю. Убиваю его, снова швыряя в один ряд с братьями. Грегори умирает у меня на глазах, от моих слов. Да что я…

Тело на мгновение сковывает – а он, резко вытерев слезы, разворачивается и кидается вперед. Он правда бежит в пламя, и я окончательно прихожу в себя. Никогда до этого я не поступал столь решительно и безрассудно, но я мчусь за ним. Прыгаю ему на спину, валю в пепел. Мы катимся, останавливаясь в полуметре от кострища. Мы сгораем от череды собственных ошибок, слов и кошмаров. Я вжимаю его в землю так сильно, как могу. Я боюсь, что он начнет вырываться и попытается все же свести счеты с жизнью. Я кричу. Впервые после смерти Рея я кричу.

– Ты что творишь?! Что?! – Мне хочется убить его собственными руками. – Грегори, ответь мне!

– Что сказать… Франческо? – шепчет он.

Я читаю по губам, я читаю по глазам.

– Какую жизнь ты представляешь для меня после собственных слов, Франческо? У меня больше ничего нет. Я всю жизнь искал дом… искал людей, рядом с которыми мог бы почувствовать себя дома. Последним таким человеком для меня была мать. Потом – вы. И вот теперь…

– Грегори… – Я отпускаю его плечи и падаю рядом, устремляю взгляд в темное небо. Где звезды, что скрыли облака? Они еще там? Мы лежим в тишине несколько минут, пока рабы мало-помалу справляются с пламенем. – Прости меня… не знаю, что на меня нашло. Конечно, нет, я не думаю, что ты заложил динамит, но это определенно дело рук твоего отца.

– Да, – только и говорит он еле слышно. – И я разберусь с этим. Обещаю. Чего бы мне этого ни стоило.

Кострище почти потушили, и мы словно очутились в Монтане зимой. Снег из пепла покрывает наши плечи, волосы, въедается в души. Как же сильно я испугался.

Мы с трудом поднимаемся и, собираясь с мыслями, оглядываем друг друга на предмет повреждений. Я открываю рот, чтобы сказать хоть слово, еще раз извиниться за свою вспышку, но меня окликают:

– Братец!

К нам на всем скаку на неизвестной мне молодой кобыле приближается Патриция. Уму непостижимо, чтобы девушка так управлялась с лошадью, да еще и без сопровождения мужчины! Только-только начали утихать слухи про нее с Колтоном, а она позволяет себе такое поведение! Я хмурюсь, делаю шаг к ней и чуть ли за сердце не хватаюсь, когда она ловко выпрыгивает из седла. Остается надеется, что лошадь она не украла, иначе позора не оберешься.

Патриция, подскочив, вцепляется мне в рубаху и плачет навзрыд.

– Франческо! Беда!

Стоит заглянуть ей в глаза, как мое сердце замирает.

– Что случилось? – не узнаю свой голос. Он принадлежит мертвецу.

– Они… Город обезумел! – задыхаясь, кричит сестра. – Мистер Рид сказал кому-то в Коттон-Тауне, что мы захоронили вместе с Реем мешок с золотом. Я видела людей, которые шли по боковой дороге к долине, минуя дом. Франческо, они идут раскапывать могилу! Они идут…

Ужас бьет меня наотмашь, и я теряю равновесие. Казалось, после попытки Грегори броситься в огонь уже ничто не способно меня напугать или вывести из себя, но вот! Вот прощальный подарок мистера Рида: обезумевшие люди готовы ради золота осквернить могилу моего друга. Я вижу кошмар наяву. Я прошу небеса наконец-то выдернуть меня из адского водоворота событий, но Бог молчит. Я погружаюсь и погружаюсь в кромешную темноту и затягиваю всех дорогих себе людей. Я перевожу взгляд на Грегори, и костер из ярости и ненависти вспыхивает внутри. Я уже не владею собой. Кажется… минует время, когда я был милосерден, когда давал миру шанс и относился с любовью к каждой живой душе.

Я убью каждого, кто вздумает хоть прикоснуться к захоронению Рея.

– Ты. Мушкет.