Долиною смертной тени (СИ)

- Сделаем привал, - предложил Раймунд, подъехав почти вплотную к белоснежному королевскому жеребцу. Как ни жаль ему было гарнизон Шастеле, тот ни при каком раскладе не станет для графа важнее Балдуина.

- Нет, - сипло, со свистом, ответил король, и Раймунд увидел слабое движение губ в узкой прорези маски. Разъедавшая лицо болезнь исказила линию прежде красивого, по-девичьи алого рта, в гротескном подобии усмешки, и о его прежней форме теперь напоминали только серебряные губы королевской маски. – Уже близко.

Балдуин неотрывно глядел куда-то вперед, словно высматривал сарацин, но у Раймунда давно уже появилось подозрение, что король стал видеть намного хуже, чем прежде. Мутная, будто подернувшаяся белесой пленкой радужка правого глаза только усиливала эти подозрения.

- Слышишь? – просипел Балдуин, и граф молча кивнул, на мгновение встретившись с ним взглядом и с трудом удержавшись, чтобы не опустить глаза. Всего каких-то два года назад Балдуин ликовал, самолично возглавив атаку и разгромив сарацин при Монжизаре, а теперь…

Нельзя было пускать короля в бой. Раймунда Балдуин видел, но успеет ли он разглядеть врага с занесенной саблей?

Позади отрывисто отдавали приказы командиры, тяжелая рыцарская конница в длинных кольчугах и с копьями в руках перестраивалась для атаки, ржали боевые кони, почувствовав нетерпение всадников.

- Ни слова, - просипел Балдуин, едва его дядя и бывший регент вознамерился уговаривать короля перепоручить командование армией другим. – Я не сарацин, чтобы прятаться в шатре, пока мои воины проливают кровь.

На памяти Раймунда их главный и наиболее опасный противник действительно ни разу не участвовал в сражении. Сарацинские полководцы командовали из их ставки – большого, тщательно охраняемого шатра, установленного где-нибудь на возвышенности позади атакующей армии. Христианские короли возглавляли войска самолично, координируя их действия из первых рядов атакующей конницы. Но сможет ли Балдуин…

Король определенно считал, что сможет, раз пустил коня сначала рысью, а затем и галопом, давая сигнал всей остальной армии, растянувшейся по тракту длинной, медленно ползущей и позвякивающей стальной броней кавалькадой.

А не слишком ли нас мало? – запоздало подумал Раймунд, трясясь в седле под гул и рокот приближающегося боя, и попытался обнадежить самого себя воспоминаниями о Монжизаре. Их было впятеро меньше, чем сарацин. Но Балдуин разбил Саладина, и тот, по слухам, спасался от христианского короля, от мальчика, годившегося ему в сыновья, верхом на верблюде.

Балдуин справится с чем угодно. Кроме разъедавшей его тело проказы.

Выдвинувшаяся из-за вершины холма единственная возведенная башня Шастеле то скрывалась в густом черном дыму, то проглядывала вновь, дразня врагов упорно развевающимся знаменем с золотыми крестами.

- Они обрушили часть стены? – сипло спросил Балдуин, увидев всю свою крепость целиком и приподнявшись на стременах. Часть сарацинской армии торопливо перестраивалась, готовясь встретить наступающего с юга неприятеля. Раймунд смотрел на сотни шатров и палаток за Иорданом. Силы, пожалуй, будут равны.

- Да, Ваше Величество, - кивнул граф в ответ на вопрос короля. Жутко было сознавать, что он видит лучше, чем мальчик на двадцать лет моложе него.

- Придется восстанавливать, - просипел Балдуин и зашелся кашлем из-за клубящейся в воздухе пыли. – В атаку! – надрывно прокричал он, не успев толком прокашляться, и поднял обнаженный меч подрагивающей рукой. В солнечных лучах заблестело узкое лезвие и золоченые звенья королевской кольчуги.

- Ферран! – закричала Мари, пропустив появление христианской армии – из-за чего ей почудилось, будто конница возникла из воздуха – и вместе с тем заметив ее первой. Брат обернулся, на мгновение опустив массивный арбалет, проследил взглядом за ее рукой и тоже выкрикнул так громко, как только мог, чтобы быть услышанным каждым из защитников Шастеле:

- Балдуин! Балдуин пришел!

Мари вновь отступила под защиту ведущего внутрь башни дверного приема, чутко прислушиваясь к доносящимся из темноты внизу звукам. Сарацины наступали с двух сторон одновременно, взбираясь на стену по пристроенным к ней каменным лестницам и пробиваясь в башню через нижний вход, стремясь зажать христиан в углу, из которого не будет выхода и перебить их одного за другим.

- Госпожа, - рыдала единственная уцелевшая из ее служанок, та, что стояла к Мари ближе всех, когда сарацины прорвались в крепость, и которую она, не задумываясь, схватила за руку и утянула за собой в башню под защиту мечей и топоров. Другие лежали внизу с проломленными черепами и вспоротыми животами. – Что с нами будет, госпожа?