«Долиною смертной тени»

Из тени монастыря вышли и три другие фигуры, которые направляются по лестнице к нему и вот Варкут’нель-Гайн уже смотрит на четверых рослых бородатых нордлингов. Варкут’нель-Гайн тихо взмолился Единому. Он не хочет вступать с ними в диалог, ибо их слово есть воплощённая сила, разрушительная магия, способная убить и снова пришедший говорит:

– Мудрые седобородые, я вынужден к вам обратиться за помощью. Миру угрожает зло, не дадите же вы ему пасть?

Старцы пребывают в молчании. Они не применили голоса, что уже хорошо, а один из них кивает в знак добора.

– Культ, злобное сборище не так давно пыталось устроить здесь царство Молага Бала. Пленные из культа рассказали, что глас звал их в древнюю крепость на далёком севере за Морем призраков. У вас должны храниться карты тех времён.

Молчание седобородых воспринимается как ещё один немой вопрос, который Варкут’нель-Гайн по наитию предполагает и отвечает на него:

– Предвидение, да и кого, если не в месте, построенном в те времена, когда на картах ещё изображали досконально Море призраков.

Один из седобородых махнул рукой, призывая за собой идти и Варкут’нель-Гайн направился за ним, пройдя в правый коридор. Через небольшие окна просачиваются потоки света, а сам коридор сильно прохладен, из носа и рта идёт пар, а руки до сих пор мёрзнут и приходится их потирать, чтобы они не охладели. Они быстро минули длинный каменный вытянутый ход и оказались в достаточно большой зале, где сразу бросается в глаза приземистый овальный стол, в форме буквы «О», с горящим камином в центре. А вокруг стола расставлены каменные увесистые стулья. Всё вокруг серое, каменное и только знамёна из ткани вносят хоть какое-то разнообразие цветов.

Варкут’нель-Гайн остановился у самого входа, ожидая пока седобородый роется где-то в углу, разбирая старые бумаги. И тут же в душу прокралась мысль – «не мог же только за картой сюда прийти, не может же Единый меня сюда привести только за информацией».

Седобородый нашёл, что хотел и потащил за собой кусок старого пергамента, где нарисованы линиями очертания берега северного Тамриэля и Атморы, только время над ними нещадно, и они практически выцвели, став слабыми тёмными набросками на ветхом материале. Монах-отшельник показал пальцем на участок моря, расположенный к северо-востоку от Скайрима, где, только сильно прищурив глаза, можно разглядеть нечто похожее на одинокий остров.

В тот же миг, когда «гость» потянулся к карте, чтобы её взять, он разглядел три символа на самом краю карты

«– Смотри и учись. Воззовёшь на месте сем и будет тебе ответ. Ответ сильнее чем обычный глас последователей путей гласа», – в душе родилась не мысль странника, явившаяся словно извне с такой силой и утверждением, что у пришедшего не возникло и сомнения в её верности.

И Варкут’нель-Гайн внял сущности этих слов – «Струн-Ба-Кво», которые впитал в себя. Он, в своём монастыре учил драконис и понимает его, но на этот раз его словно поразила молния, энергия наполнила его душу, и он готов обрушить её на законопреступников, но второе чувство уняло его эмоциональный порыв до поры до времени.

Опустив голову и поклонившись в знак благодарности Варкут’нель-Гайн аккуратно взял пергамент и направился как можно быстрее к выходу. Он опустился по боковой лестнице и прошёл главный зал, подходил к дверям, как его настигла мысль, интересующая его давным-давно:

«– Кто и как же собрал всех этих сектантов?»

– «Смотри!»

После громкого гласа в голове Варкут’нель-Гайн словно бы перенёсся далеко, в место, где всюду бушует море, подступая к маленькому клочку земли, на котором громоздятся строения и стены, башни и надстройки из тёмного камня. Холодную песнь напевает томным воем, промораживающий до костей ледяной северный ветер. Небосвод укутался грузными серыми облаками, полностью накрывшие небеса, не оставив не единому солнечному лучу шанс пробиться. С неба, крупными хлопьями, словно из рога самого небесного чертога, беспрестанно сыпется снег, заметающий все улицы древнего града, чьи строения выполнены в привычном атморском северном каменном стиле, являя народу монументальность строений их величие и скудность расцветки. Прекрасные каменные здания, наверняка некогда вырезанные из самих скал, гордо возвышаются перед Морем призраков, высокомерно принимая на себя его безжалостные ледяные ветра, и город есть проявление стоицизма и суровости, как и жители, некогда его населявшие.

Его порты, с величественными каменными верфями в которых могло бы поместиться множество кораблей, практически пусты и лишены суден. Только несколько высоких, взявшим в броню, осквернённую нечестивой магией даэдра доспехи, воины несут бдение с алебардами наперевес. Им некого против сражаться, но они без устали взирают в морские дали, ища и высматривая всякую угрозу на горизонте.