«Долиною смертной тени»

Азариэль понимает настроение Гюнтера, который собрал крайне мало сил, летая через телепортационные свитки и святилища по всему северу Скайрима и Хай Рока наспех собирая воинов. Разведка, которая по находке карты доложила, что на острове может содержаться не менее тысячи боевиков и столько же персонала поддержки, несмотря на благоволение тёмного господина. Азариэль не знал, был ли культ частью плана с самого начала предательства Люция или появился спонтанно, но в совершенстве ощущает одно – это всё зашло слишком далеко, и явно непростой сектант из рода людей, меров или зверорас ведёт эту игру. Какой монстр с мрачной целеустремлённостью ведёт эту игру против Тамриэля… сначала Орден, потом культы Люция и теперь ещё одна напасть, и парень находит мысль – «всё это может повязано единой волей»

Даэдрическая орда затаилась за стенами крепости, и её разрушительный марш может идти вплоть до столицы Империи, до самого её сердца, если удар станет неожиданным, нанесённым не вовремя. Северные части, расположенные в Скайриме не выдержат натиска, и не успеют предупредить своих братьев по оружию, как враг окажется у гор Джерол.

Но мысли Азариэля о битве развеиваются, когда он смотрит на тех, кто пойдёт рядом с ним. Вспомнив последнюю похожую битву, эльф готов был всплакнуть от радости, ибо он идёт в пучину бездны не один. Тут и его друг Готфрид, в северном ламеллярном доспехе, натачивающий секиру, и проверяющий броню. Гоблин Крог, ставший диковиной для матросов, нацепил на себя полдюжины самодельных бомб, приделавший к подаренному арбалету штык, и облачившийся в точную копию доспеха двемеров, только специально сделанную под его рост. Он с надменностью и лёгкой наглецой смотрит на моряков, ожидая бой. Где-то в стороне, пребывая в молчании, молится про себя его учитель, призывающий Единого помочь им в битве. Ариан же наставляет смешанную роту рыцарей из разных орденов на подвиги, рассказывает им о тактике боя с дреморами и сторонниками тьмы. Ещё хотела Лира ринуться в пыл боя, чтобы воздать за дни, проведённые в гипнотическом плену магии, но её остановил Варкут’нель-Гайн, который убедил её остаться в монастыре, ибо рана на душе и слабость тела могут погубить её.

По палубе раздался стук соприкосновения каблука о дерева. Азариэль улыбнулся, когда среди воинов в имперской броне скайримского типа и матросов в плащах и тёплых одеждах, появилась прекрасная эльфийка, чей рыжий волос мгновенно подхвачен ветром. Её зелёная одежда из тканей, пропитанных магией, усилена торсовыми пластинами магической стали, наплечниками, штанами и поножами из кольчуги лунного камня.

– Азариэль, – эльфийка примкнула к парня и её ладонь мгновенно провела по щеке молодого альтмера, её безымянный палец на правой руке украсило кольцо. – Как ты прекрасен в этой броне. Настоящий рыцарь.

– Спасибо, – губы парня дрогнули в тёплой улыбке, а его глаза уставились на очи Гэ’эль, где во взгляде сокрыта целая буря эмоций и радости.

Азариэль вспомнил о том, как они провели целую неделю вдвоём на Саммерсете, пока Ариан не оборвал их семь дней счастья одним коротким известием, что пора в финальную битву. Целая седмица была наполнена яркими незабываемыми эмоциями, и в памяти веет тепло от картин прогулок по древним городам, до томных вечеров на берегу моря, сердце начинает кипеть от воспоминаний о страстных поцелуях до грёз о грядущем счастье, что только предстоит испытать двум молодожёнам, которые ещё не познали соль и горечь семейной жизни.

Парень издавна чувствовал тягу к Гэ’эль, необычную страсть к девушке, которые переросли в желание быть рядом с эльфийкой. И вожделенная страсть исполнилась, только вот парень чувствует тревогу от того, что им предстоит встретить на острове и лишь бы в пылу боя девушка не пострадала.

– Азариэль, что ты так встревожен? С нами же Легион, рыцари и наёмники. А ещё и Крог, он-то всех положит.

– Да, этот может, – рассмеялся парень, смотря на гоблина. – Гэ’эль, дорогая, может ты всё-таки останешься на корабле? Варкут’нель-Гайн же говорил, что тебе лучше будет не идти с нами.

– Нет! – резко ответила девушка, чуть стукнув подошвой о палубу. – Я с тобой и в горе, и в радости, и в битве, и на пиру.

– Что ж, тогда и с тобой, хоть на край света.