Долорес Клэйборн

Только тогда я смогла уснуть. Последним, о чем я тогда подумала, было: «Теперь все будет в порядке». Но я еще пару раз просыпалась с криком — мне казалось, что кто-то возится на кухне. Один раз я пыталась выпрыгнуть из кровати, запуталась в одеяле и упала. Поднявшись, я включила свет и обошла весь дом. Он был пуст. Тогда я взяла фонарь и опять пошла к колодцу.

Джо все еще лежал на дне. Мне пришлось смотреть на него еще дольше, чем раньше, чтобы убедиться, что его положение не изменилось. Один раз мне показалось, что его нога дернулась, но скорее всего это была просто тень. Там было много теней, потому что моя рука, державшая фонарь, сильно дрожала.

Пока я смотрела туда, меня посетила странная мысль. Что, если я сейчас прыгну в колодец? Нас найдут там вместе, но, по крайней мере, не в объятиях, и все это кончится. Мне не нужно будет просыпаться по ночам от мысли, что он сейчас войдет в комнату.

Потом опять заговорил голос Веры, в самое мое ухо. «Все, что тебе надо сейчас, это сон, — говорил он. — Поспи, и, когда ты проснешься, затмение в самом деле закончится. Ты сама удивишься, насколько лучше все выглядит при дневном свете».

Я послушалась этого совета и вернулась. На этот раз, перед тем как лечь, я заперла обе двери и сделала то, чего никогда раньше не делала: придвинула к двери стул. Мне сейчас стыдно — я чувствую, что щеки горят, — но это помогло, и я уснула. Когда я проснулась, было совсем светло. Хорошо, что в этот день мне не надо было идти к Вере: она сказала, что Гейл Лавескью и девушки справятся без меня.

Я встала, еще раз приняла душ и оделась. На все эти дела у меня ушло полчаса — так все болело, особенно спина, которая так и не прошла до конца с той ночи, когда Джо ударил меня поленом по почкам. Когда я наконец справилась с этим, я села в кухне за стол, выпила чашку черного кофе и хорошенько все обдумала. Оставалось сделать не так уж много, но нужно было ничего не забыть, ни одной мелочи, иначе я попаду в тюрьму. Джо Сент-Джорджа у нас не очень любили, и никто бы о нем особенно не пожалел, но я не думала, что за убийство мужа мне повесят медаль, каким бы куском дерьма он ни был.

Я налила себе еще кофе и вышла с ним на крыльцо. Куски стекла и корпус бинокля лежали на полу, а другой бинокль и рефлекторы я убрала в пакет, в котором Вера передала их мне. Стекла я смела в совок и выкинула.

Я решила сказать, что вообще не видела Джо в тот день, что пришла домой от Веры, не нашла его и от злости вылила виски на землю. Если они найдут в его организме алкоголь, то ведь он мог напиться и в другом месте.

Один взгляд в зеркало доказал мне, что так говорить нельзя. Если не Джо, то кто тогда наставил мне на шее эти жуткие синяки, спросят они, и что я им отвечу? Что это Санта-Клаус? Хорошо, что я сказала Вере, что пойду смотреть затмение на восточный мыс. Конечно, там были люди, и они меня не видели, но Русский луг на полпути к мысу тоже вполне подойдет, а уж там точно не было ни одного человека. Я сама видела это с крыльца. Оставался только один вопрос.

Что, Фрэнк?

Нет, я не беспокоилась, что его машина дома. У него отобрали права еще в 59-м за вождение в пьяном виде. Эдгар Шеррик, наш констебль, сказал, что если еще раз поймает его за таким делом, то вообще лишит его лицензии. Маленькую дочку Эдгара задавил пьяный водитель в 49-м, и он очень строго относился к пьяным за рулем, хотя на многое другое смотрел сквозь пальцы. Нет, когда я пришла домой и увидела, что Джо нет, я решила, что они с дружками смотались куда-нибудь отмечать затмение.

Я говорила, что оставался только один вопрос: зачем я купила эту бутылку? Конечно, я покупала ему виски и раньше, и люди думали, что я пытаюсь задобрить его, чтобы он меня не бил. Но это не вязалось с сочиненной мной историей, а нужно было продумать все неувязки. Когда совершил убийство, никогда не знаешь, что может тебя выдать. Но все, что я могла придумать, — это отнести бутылку к колодцу, чтобы подумали, что он пришел туда с ней.

Я шла и репетировала: «Он выпил, правильно, я и хотела, чтобы он нажрался и не мешал мне смотреть затмение, но потом он спутал мою шею с ручкой насоса, и мне пришлось убежать от него на Русский луг, проклиная себя за то, что я купила ему этот «Джонни Уокер». Когда я вернулась, его не было, и мне оставалось только убрать за ним и надеяться, что он вернется в хорошем настроении». Я решила, что это звучит правдоподобно. Кусты смородины были не так сильно помяты, как я опасалась, и я надеялась, что они еще выпрямятся. А вот колодец днем выглядел так же страшно, как ночью. Зря я вообще к нему пошла. Дыра с вырванными досками уже не напоминала глаз, но от этого было не легче. Теперь она была похожа на пустую глазницу черепа, и я чувствовала оттуда этот гнилой, медный запах. Я вспомнила про девочку, которую видела во время затмения, и подумала: как она чувствует себя сейчас?