Долорес Клэйборн

Она что-то сказала, и, хотя я не слышала ее, слова пришли откуда-то из глубины мозга. «Кто ты?» — спрашивала она.

Не знаю, ответила я ей или нет, потому что в эту минуту из глубины земли раздался слабый дрожащий зов:

«До-лорр-ессс…»

Кровь словно застыла во мне, и я знаю, что мое сердце на секунду остановилось, потому что потом я услышала три или четыре удара подряд, они как будто нагоняли друг друга. «Это только твое воображение, Долорес, — сказала я себе. — Сначала эта девочка, заглядывающая под кровать, потом крик Джо. Тебе это показалось, это просто чувство вины. Джо лежит в колодце с разбитой головой. Он мертв и не будет больше преследовать ни тебя, ни детей».

Сперва я сама себе не верила, но время шло, и все было тихо, только сова заухала где-то в поле. Ветерок прошел по кустам смородины, и они зашуршали. Я посмотрела на звезды наверху, потом опять на крышку колодца. Она, казалось, плыла в темноте, и черная дырка в ней опять напомнила мне глаз. 20 июля 1963-го я повсюду видела глаза.

Потом из колодца опять послышался голос:

«Помоги мне, До-лорр-ессс…»

Я застонала и закрыла лицо руками. Теперь не было нужды уговаривать себя, что это мое воображение или чувство вины. Это был Джо.

«Помоги мнеее пожалстааа… ПОЖААЛСТААА», — хрипел он.

Я шатаясь пошла назад по тропинке, ведущей к дому. Хорошо помню, что я не была в панике, потому что остановилась и подняла рефлектор, который валялся в кустах. Это я правильно сделала, учитывая, как обернулось с этим чертовым доктором Маколиффом, но тогда я ни о чем таком не думала и сделала это просто машинально.

Потом начала подступать паника, и только мысли о Селене помогли мне ее отогнать. Я представила, как она стоит на берегу озера Уинтроп с Таней и несколькими десятками детишек, и все они держат рефлекторы, а девушки показывают им, как правильно нужно смотреть на затмение. Я увидела это не так ясно, как ту девочку, но достаточно ясно, чтобы услышать, как Селена своим добрым голосом уговаривает самых маленьких не бояться. Еще я подумала, как я встречу ее и братьев, когда они вернутся… и поняла, что, если сейчас впаду в панику, я не смогу этого сделать. Я зашла слишком далеко, и помочь мне теперь было некому.

Я пошла в сарай и нашла там большой фонарь Джо. Включила, но он не работал: должно быть, батарейки сели. Тогда я отыскала в тумбочке новые и попробовала их вставить. Руки у меня так тряслись, что я уронила батарейки на пол и уже хотела было дождаться солнца — затмение должно было скоро кончиться, и, кроме того, внутренний голос шептал мне, что не стоит туда ходить, что он уже испустил дух.

Но все же я вставила их. Фонарь загорелся, и я смогла подойти к колодцу, не оцарапав ног еще больше. Я не знала, который час, но было еще темно, и звезды сияли все так же ярко.

Я поняла, что он не умер, еще на полпути, услышав, как он стонет и умоляет меня помочь ему. Я не была уверена, что его не услышат Джоландеры или Кэроны, если они дома, но оборвала эти мысли. И без них у меня было много проблем. И главная: что делать с Джо?

«Помогиии, До-лорр-ессс!» — звал он глухо, будто из пещеры. Я включила свет и попыталась заглянуть, но дырка в крышке была слишком далеко от края, и в свете фонаря я видела только каменные стенки колодца, поросшие зеленым мхом, который казался черным и ядовитым.

Джо увидел свет.

«Долорес? — позвал он. — Ради Бога, вытащи меня! Я весь разбился!»

Теперь его голос звучал еле слышно. Я не отвечала; вместо этого я дотянулась до одной из досок, которые он сломал при падении, и вырвала ее, как гнилой зуб.

«Долорес! — крикнул он. — О Боже! О Боже, помоги мне!»

Я молча оторвала еще одну доску, потом еще и еще. И тут я увидела, что стало светлеть и птицы запели, как на рассвете. Звезды померкли, но светлячки продолжали летать, и было все еще темнее, чем обычно в рассветный час. Я продолжала отрывать доски.

«Долорес! — взывал снизу его голос. — Возьми деньги! Все деньги! И я никогда больше не трону Селену, клянусь тебе! Клянусь Господом Богом и всеми его ангелами! Прошу тебя, дорогая, вытащи меня отсюда!»

Я оторвала последнюю доску, бросила ее в кусты смородины и направила фонарик вниз.

Сразу же луч света упал на его опрокинутое лицо, и я закричала. Это был просто белый круг с двумя дырками в нем. Какой-то миг я почему-то думала, что он выбил глаза о камни. Потом он моргнул, и я увидела, что это его глаза, хотя он, должно быть, видел только мой темный силуэт на фоне неба.

Он стоял на коленях, и его подбородок, шея и рубашка спереди были в крови. Когда он открывал рот и кричал, оттуда тоже брызгала кровь. Он сломал ребра, когда падал, и они, похоже, проткнули ему легкие со всех сторон, как иглы дикобраза.

Я не знала, что делать, — просто сидела там, чувствуя спиной и затылком возвращающееся тепло. Потом он слабо помахал мне дрожащими руками, и я не вынесла. Я отпрянула назад и села, обхватив руками кровоточащие колени.