Должники

-- Когда вы вдвоем заявились в мой дом, не могу сказать, что это стало приятным сюрпризом. За десять лет я отвык от людей и привыкать заново не собирался. Если мне от них было что-нибудь нужно, я шел в таежный поселок отовариться необходимым: инструментом, мукой, женщиной, а после возвращался к себе, в тишину и покой. Вы внесли в мою жизнь беспокойство, которое поначалу весьма раздражало. Затем заболел Илья… И тут во мне что-то щелкнуло, что-то случилось. Я прижимал к себе его горячее тельце, а душа кричала от радости: вот оно, твое искупление. Перед судьбой, перед людьми, которых я когда-то предал и которые предавали меня. Скажете, кощунство? Согласен. Но в тот момент с моей души будто короста исчезла. Я понял: если хочешь жить – спаси другого, тебе зачтется. Словом, делом, простым участием – всем зачтется… Правда, потом я уже ни о чем не думал, просто вытягивал из беды твоего ребенка. Ведь любая болезнь – беда, согласна?

-- Да.

-- Ничего что я тыкаю?

-- Ничего, вы же намного старше.

-- Я начинаю сомневаться, что искренность – это достоинство. Шучу, -- Олег Антонович задумчиво уставился на собеседницу, точно что-то важное решал для себя, затем вдруг спросил. – Сын крещеный?

-- Нет.

-- Почему?

-- Не приходило никому в голову.

-- А мне пришло, -- и замолчал. Тоня тоже молчала, следуя мудрому чужому совету. -- Для меня Илья перестал быть чужим, -- с улыбкой вдруг признался Боровик. – На родство я, безусловно, претендовать не могу – смешно, но одного отца для такого мальчика маловато. Что скажешь?

-- Я не совсем понимаю вас, извините.

-- Предлагаю себя в крестные.

-- Зачем вам это, Олег Антонович? – опешила она.

-- Нужно, -- этот человек был, действительно, непонятным, его непредсказуемость удивляла, сбивала с толку. – Если вас что-нибудь смущает, -- перешел он снова на «вы», -- или я кажусь недостойным, скажите прямо, не бойтесь обидеть. Но клянусь Богом: вы не пожалеете, если примете мое предложение. В жизни, Тонечка, ничего не совершается просто так, все взаимосвязано и предопределено. Кто знает, может быть, именно за этим послала судьба вас в мою избушку, -- в его глазах горел странный, почти мистический огонек, пламя свечи отбрасывало на стены таинственные тени, в печке пылали дрова – в этом всеобщем горении было что-то загадочное, подталкивающее к необъяснимым поступкам.

-- А где мы найдем священника?

На рассвете Олег Антонович отправился за знакомым протоиереем, сосланным в эти места лет двадцать назад за антисоветские проповеди.

Крестили в ручье. К обряду крещения мать не допустили, батюшка пробасил: не позволяет канон. При этом в его голосе явно слышались извинительные интонации. Тонечка воспринимала все происходящее как игру, как сказку, где обязательно победит добро.

…Всю обратную дорогу в часть крестный отец пронес крестника на руках. Под кофточкой у мальчика висел на грубом шнуре серебряный крестик. Дома Тоня собиралась снять этот крестик и пока ни о чем не докладывать мужу: неизвестно как посмотрит Аренов на ее самовольство. Олег Антонович ориентировался в тайге, точно в собственной квартире, казалось, он родился и вырос здесь. Они останавливались отдохнуть, перекусить, разговаривали, молчали. И ни на минуту Тоню не покидала мысль о муже. Она представляла их встречу, Сашин восторг, изумление, ужас, жалобы, как без них было плохо, и как он сходил с ума. Это маленькое приключение, конечно, укрепит их любовь еще больше, заставит понять, что друг без друга каждый из них – ничто. Какими ничтожными казались теперь все обиды и ссоры, какими смешными – все подозрения. Главное – они вместе и живы, все остальное – лишь приложение.

У развилки проводник остановился.

-- Дальше мне идти нужды нет. Вот забор, держитесь его, никуда не сворачивайте и выйдете прямо на КПП. Надеюсь, еще встретимся, поэтому говорю не «прощайте», а «до свидания», -- он прижался загорелой щекой к детской щечке и тут же передал свою ношу матери.

-- Спасибо вам большое, Олег Антонович. Может, все-таки зайдете? С Сашей познакомитесь, чаю попьем.

-- Благодарю за приглашение, нет.

-- Скоро стемнеет. Переночевали бы у нас, а утром пошли.

-- Будь я на месте вашего мужа, Тонечка, -- усмехнулся Боровик, -- не порадовался бы сегодняшней ночью никакому гостю, даже самому дорогому.

-- Опять шутите?

-- Шучу, -- коротко согласился шутник. – До встречи, -- развернулся и пошагал обратно.

-- Как же мы встретимся? Как я найду вас?

-- Судьба найдет, -- бросил Боровик не оглядываясь.

Ключ был на месте, за доской над крыльцом. С одной стороны хорошо, что Саша еще не вернулся: будет время привести себя в порядок. С другой – плохо, потому что разлука становилась невыносимой. Тоня открыла дверь, опустила проснувшегося сынишку на крыльцо и вошла в комнату, держа ребенка за руку.

Сначала она ничего не поняла. Голые стены, распахнутый шкаф без одежды, нет стола, стульев, дивана. Она метнулась в другую комнату – пусто, даже детской кроватки нет.

-- Мама, пи-пи.

-- Да-да, конечно, малыш, -- пробормотала она, -- сейчас.

Сзади затопали, точно стадо слонов, и в ту же секунду на шее повисла Елена.