Должники

-- Господи, Тонечка, да как же так?! – запричитала по-бабьи жена старлея. – Мы ж вас уже почти похоронили! Больше двух недель искали, весь полк на ушах стоял. Сашка твой черный ходил, думали, сам загнется или разобьется к черту. Не соображал, что делал. Как тебе удалось выбраться? Неужели вы были все это время в тайге?!

-- Успокойся, Лен, со мной все в порядке. Где Аренов?

-- Господи, целый месяц почти! Без еды, без питья, с ребенком – это же просто чудо, что вы живые!

-- Успокойся, Никонова! – заорала Тоня. – Где мой муж, черт тебя побери! – рядом заплакал сын. Она подхватила ребенка на руки и повторила. – Где Саша? Он жив?

-- Господи, а разве я не сказала? В Афгане твой Сашка. Дня три, как отправили. С ним еще двое ребят полетели.

Глава 5

Эх, Краснодар, столица Кубани! Город солнца, гостеприимства, пересудов и казачьего трудолюбия. Шелковицы, жареные семечки, многоцветный, гудящий, как улей, базар, городской драмтеатр, пенное цветение фруктовых деревьев и белые соцветья душистых акаций. Стоит отсюда уехать, чтобы понять, как трудно жить от этого чуда вдали. Никогда прежде Тоня Туманова не отличалась привязанностью к родному краю. Она мечтала о настоящей столице, где каждый метр – история, каждый театр – легенда, где здания охраняются государством как памятники старины, но не сносятся как развалюхи, где по реке плывут пароходы, а не допотопные лодки со скрипом уключин, где уже одно только место рождения дает превосходство. «В Москву, в Москву!» -- бредила Тонечка Туманова вслед за чеховскими инфантильными сестрами и – отправилась в жалкое подобие районного центра. Антонина Аренова не пожалела об этой подмене ни дня.

Прошел год с того вечера, как она вернулась в свой пустой дом. Остались позади потерянность, страх за мужа, непонимание, как жить в одиночку. Помогла, как всегда, тетя Роза, встретившая со слезами родню на вокзале. После объятий, восторженных восклицаний над внучатым племянником и обеда с жареным карпом, щедро залитым луково-помидорной подливкой, под рюмку домашней наливки родственница предложила обсудить дальнейшую жизнь.

-- Теть Роз, -- взмолилась Тоня, -- дай хоть в себя прийти! Мы же только что с поезда. Я, вообще, еще ни о чем не думала. Если тебя волнуют деньги, пожалуйста, не беспокойся. Мне будут перечислять из Сашиной части.

Тетка выразительно покрутила у виска указательным пальцем.

-- Ты, я вижу, совсем свихнулась в своей тайге. Может, напомнишь, дорогая племяшка, когда я волновалась по этому поводу?

-- Прости.

-- То-то же. И, кстати, прекрати, наконец, называть меня тетей. Я своих не рожала, потому что ты у меня за дочку была, есть и будешь всегда. Замуж, между прочим, не вышла по той же причине, все боялась, «дядя» будет не так хорош, -- язвительно подчеркнула она возможный родственный статус. – Помнишь Леонтия Семеныча?

-- Нет.

-- Ну, он тебе еще нитки цветные таскал, мулине для вышивки, забыла?

-- Рыжий?

-- Ну.

-- А ты, что, собиралась за него замуж?

-- Тю! – фыркнула тетка. – Я с ним даже не целовалась, в кино несколько раз сходили – и вся любовь. Он же не мужик – пустое место. Однажды на ноябрьские снег выпал и тут же, естественно, растаял, так ты бы видела, как он эти лужи обходил! – она вдруг вскочила с дивана, вышла на середину комнаты, нахмурила лоб, вытянула по-гусиному шею и, подтянув вверх воображаемую штанину, потрусила на цыпочках от серванта к закрытой двери, за которой спал Илюшка. Это выглядело так комично и нелепо, что Тоня, не выдержав, расхохоталась. Тетка плюхнулась рядом на стул. – Я с ним как-то весной случайно в универмаге нашем столкнулась. О, -- говорю, -- привет! Ты что здесь делаешь в рабочее время? А он мне важно так: тружусь тут. Серьезно? – спрашиваю. -- Кем же? -- Заведующим, -- отвечает. И приглашает в свой кабинет, дескать, глянь, дура, какого мужика упустила, жила бы сейчас, как королева.

-- А ты?

-- Что я?

-- Пошла?

-- Да на кой лях он мне сдался? Я, конечно, и сама уже ягодка залежалая, но он, вообще, никуда не годится: жирный, лысый и изо рта воняет. Нет уж, я лучше в очередях за колготками буду давиться, чем быть при таком «короле», -- тетя Роза, которая раньше всегда отличалась сдержанностью, даже строгостью, все больше удивляла племянницу. Она вела себя, как легкомысленная девчонка, уверенная в своем обаянии и довольная отсутствием старших.

-- Теть Роз, -- осенило вдруг Тоню, -- ты влюбилась?

-- Послушай, Антонина, давай договоримся: не зови меня больше этим дурацким «теть». Тети на базаре пирожками торгуют, а я для тебя – самый преданный друг и единственная родня, очень любящая, между прочим.

-- Точно влюбилась!

-- У нас в роду, вроде, цыганок не было. В кого ты такая?

-- Наверно, в тебя, милая моя Розочка.

-- А что, очень заметно? – выдала себя наивным вопросом тетка.

-- А что, -- поддразнила племянница, -- не смотришься в зеркало?

-- Ладно, об этом после, не обо мне сейчас речь. Сама-то что собираешься делать?

-- Ждать Сашу.

-- Ждать да догонять – хуже нет. Это даже ребенку известно. Надо чем-то заняться.

-- Без прописки кто ж меня возьмет на работу?