Дом

— Нет, он исчез и никогда больше нигде не всплывал. У нас есть ориентировки на него в каждом полицейском участке в стране. Мы опознали его по отпечаткам пальцев, оставленными на топоре, которым он расчленил… нескольких женщин. Его отпечатки были в базе, потому что он уже отсидел срок в Мэриленде за кражу. Он украл кучу кинооборудования из общественной телерадиовещательной станции.

Кинооборудование, это слово без видимой причины возбудило разум Мелвина.

— Я никогда этого не забуду, — продолжил Фанк. — На тот момент я всего год проработал в полиции, и я был одним из первых, кто приехал сюда. Я лично снял отпечатки с того топора!

Если они опознали его, — думал Мелвин, — то Фанк должен знать его имя.

— Как звали того человека?

— О, сэр, я никогда не забуду этого имени. Это был худший убийца в истории нашего округа. Хм-хм. Знаешь, чего я хочу больше всего на свете?

— Нет, сэр.

— Больше всего на свете я хочу поймать этого больного ублюдка после стольких лет.

Мелвин старался не закатывать глаза:

— Верю, шериф. Так как, вы говорите, его звали?

— Его звали Д'арва.

Мелвин тупо на него уставился:

— А имя у него было?

— Леонард.

Солнце почти опустилось, когда шериф Фанк уехал.

— Леонард, — прошептал про себя Мелвин.

Шины патрульной машины скрипели по гравию, спускаясь по склону.

Любопытство разрывало Мелвина изнутри. Хотя какая разница, как звали убийцу, это было почти тридцать лет назад. Но почему-то всё же он спросил его имя.

Вроде бы, Гвинет назвала его этим именем по ошибке, но он не мог вспомнить точно.

Собственно… А что с того? Многих людей зовут Леонард. Леонард Нимой, Элмор Леонард, Шугар Рэй Леонард. Скорей всего, просто совпадение, — думал он.

Мелвин вернулся в дом. К этому времени он уже сильно проголодался.

— Гвинет! — крикнул он. — Я грею еду, иди есть!

Мелвин поставил картонные контейнеры в микроволновку.

— Гвинет? — продолжал звать он.

Чёрт, да где же она?

Мелвин заглянул в её комнату и когда её там не обнаружил, то обыскал остальную часть дома.

Её нигде не было.

Зараза, должно быть, всё ещё на улице, а ведь скоро стемнеет, — подумал он.

Мелвин начал нервничать.

Как-то стрёмно получилось, что вообще на неё нашло? Стояла там, как статуя, и даже с шерифом не поздоровалась. Она была похожа на наркоманку. Что теперь подумает о нас шериф?

Из раздумий его вырвало понимание того, что ему надо записать все, что ему рассказал шериф, пока он что-нибудь не забыл. Тем более что шериф ещё больше подтвердил историю дома. И теперь он даже знал имя убийцы с топором…

Когда Мелвин сел за ноутбук, он увидел в нижней части текста, который он раньше написал, приписку:

ОТДАЙ НАМ НАШ ГЕРОИН, ЛЕОНАРД!!!

Мелвин непонимающе уставился в экран и покачал головой.

— Леонард? — пробормотал он. — Что, чёрт возьми, происходит?

Он прекрасно понимал, что это напечатал не он. Но кто же тогда?

Затем он понял:

— Гвинет…

Если я не печатал, то печатала она… и Я ЗНАЮ, что я не печатал это, а ещё сегодня она НАЗВАЛА меня Леонардом…

Он быстро встал, скрипя зубами. Он чувствовал себя очень, очень решительным и даже немного сумасшедшим, и это были редкие эмоции для Мелвина.

Она что, так прикалывается надо мной?

Мелвин был главным объектом шуток всю свою жизнь, и он чертовски устал от этого.

— Гвинет! — взревел он. — Где ты, чёрт возьми! Я хочу знать, какого хера ты написала это дерьмо в моём компьютере!

Его нехарактерный рев пронесся по дому. Ответа, конечно, не последовало, и когда он снова обыскал каждую комнату, ее нигде не было видно.

Конечно.

Вернувшись на кухню, он повернул голову и уставился в окно. Он увидел старую собачью конуру и кустарники, светящиеся огненным мерцающим апельсиновым цветом от заходящего солнца. Также во дворе была и Гвинет, стоящая перед собачьим вольером.

Вдруг ему пришла в голову абстрактная мысль.

Каждый раз, когда я смотрю на неё сегодня, мой разум воспринимает её по-разному. Как будто я смотрю на неё чужими глазами, глазами режиссера…

Сейчас все выглядело так, как будто он смотрел на нее в макросъёмке. Каждая деталь её тела была в центре его внимания, последние лучи заходящего солнца, охватывали весь двор и заливали Гвинет. Он видел миниатюрные вены на её ногах, реберные впадины под тканью платья, извилины ушей. Он мог видеть каждую её ресничку, он даже обнаружил незаметное выступление роговицы её глаз и отдельные пятна её изумрудно-голубых глаз.

О, Боже…