Дом 17 по улице Черч-роу

Они все повернулись к экрану. Лицо Беллы маячило на нем еще секунду — глаза закрыты, но в остальном порядок, — потом оно исчезло, а вместо него появилась фотография женщины, лежащей на полу в неестественной позе, словно она потеряла сознание. Никки присмотрелась и поняла, что это была Катриона Фишер. Вместо голубой полоски в ее волосах теперь была красная, но это определенно была она. И она не потеряла сознание — она была мертва, ее глаза были открыты, невидящий взгляд устремлен в никуда.

— Мы живем в мире тонко выстроенных нарративов, и причина, почему они не рушатся, в том, что мы слишком ленивы, чтобы искать истину, — произнесла Кэти, имитируя шотландский акцент Мюррея. — Помнишь, как ты говорил мне это, Отец?

Мюррей ничего не ответил. Его взгляд заставил Никки задуматься, видел ли он вообще то, что было на экране. Его глаза были такими же невидящими и мертвыми, как у Фишер. Когда она опустила нож, он потерял больше, чем просто палец. Словно была рассечена нить, соединявшая его с жизнью.

— Я задала тебе вопрос, Отец. Ты помнишь?

Мюррей кивнул всего раз, едва заметно.

— Ты также не раз говорил мне, что твоя репутация значит все для тебя. Человек без репутации все равно что не существует, — эта строчка тоже была произнесена голосом Мюррея. — Помнишь, как говорил мне такое, Отец?

Мюррей ответил еще одним еле уловимым кивком.

— Когда полиция возьмется расследовать убийство Катрионы Фишер, они обнаружат, что она была отравлена. Они также обнаружат, что на бутылке виски, в которой был яд, твои отпечатки пальцев, точно так же, как и на тумблере с нетронутым виски, оставленном на столике в ее квартире. Как думаешь, к какому выводу они придут?

Мюррей промолчал.

— Они решат, что ты убил ее, Отец, и они явятся, чтобы взять тебя, а когда тебя не обнаружат, то организуют поиски. Твое лицо будет повсюду: по телевизору, на сайтах, в газетах. Но только говорить о тебе там будут не как о гении, а как о подозреваемом в убийстве. И люди с радостью поверят, что ты и есть убийца. Был бы ты невиновен, разве стала бы тебя разыскивать полиция?

Мюррей все еще смотрел невидящим взглядом на экран и никак не реагировал на слова Кэти.

— Есть вероятность, что полиция в итоге поймет, что ты не убивал, но это уже будет неважно, ведь урон будет нанесен. В глазах всего света ты сделаешься человеком, который свихнулся и убил Катриону Фишер. Твое падение будет медленным, — и я позволю тебе наблюдать за ним от начала и до конца.

Кэти замолчала. Когда она заговорила снова, по голосу было слышно, что она улыбается. Этот звук пробрал Никки до костей.

— Когда твоя репутация будет уничтожена и мир, наконец, узнает, кто ты на самом деле, тогда я убью тебя. Око за око, зуб за зуб. Я хорошо выучила твои уроки, Отец, не правда ли?

Глава 59

— Вставай, — скомандовала Катриона.

Гомез посмотрела на нее, лежа на ковре.

— Это будет непросто, учитывая то, что ты меня так спеленала.

— Импровизируй.

Гомез смотрела на нее еще некоторое время, потом подползла, извиваясь, к кофейному столику и, кое-как цепляясь за него, попыталась подняться. Она весьма выразительно демонстрировала, каких трудов ей это стоит, но Катриону это не тронуло. Если Гомез думала, что она станет ей помогать, то ей следовало подумать получше. Она ни за что не собиралась приближаться. Гомез наконец сумела выпрямиться в полный рост, и Катриона указала ей пистолетом на диван. Та — снова с подчеркнутым усилием — проскакала короткую дистанцию от стола до дивана. Там она камнем упала на кожаные подушки.

— Ну и что теперь? — поинтересовалась она.

Катриона кивнула на ноутбук, и Гомез проследила за ее взглядом. В доме, казалось, царил мир и покой, но правда была в том, что на экране не было видно действительного положения вещей. Катриона задумалась.

— Если бы ты сейчас показалась на пороге, Кэти впустила бы тебя? — спросила она.

— Ты предполагаешь, что она там?

— Где же еще ей быть? На данный момент все, похоже, сосредоточено вокруг этого дома. Так что, ты сможешь провести нас внутрь или нет?

— Ты с ума сошла? Как только я завершила бы все здесь, я была бы свободна и могла бы идти на все четыре стороны. Зачем бы я стала возвращаться в дом?

— Как только убила бы меня, ты имеешь в виду?

Гомез промолчала.

— Так что, ты бы это сделала?

— У меня не было бы выбора. Мне нравится моя жизнь. Ничего личного.

У Катрионы просто не было слов. Женщина, сидевшая перед ней на диване, казалась совершенно нормальной, но вместе с тем чего-то в ней не хватало. Как можно придавать так мало значения человеческой жизни? Естественно, у нее снова зачесались руки выстрелить в Гомез, но она сдержалась. В этом была разница между ними. Поменяйся они ролями, Гомез без раздумий нажала бы на курок.