Дом

Можно было бы подумать, что свободное время подталкивает девушек к интеллектуальным занятиям или общению с коллегами. Но разве можно провести беспроводной интернет в таком месте, как Манеж, и надеяться таким образом наладить между дамами искреннюю дружбу. Да и мне, кстати, ни разу в голову не пришло открыть книжку, пока мы отсиживались, словно растения, в одном из двух залов. Я набралась храбрости лишь раз: принесла с собой огромную антологию Пауля Низона, подаренную на Рождество моей немецкой бабушкой, и поняла, что иногда литература бывает скучнее, чем безделье. В тот день я металась между желанием поговорить с девушками и страхом начать беседу неумело. Мне казалось ясным как божий день, что что-то столь претенциозное, как книга, не поможет мне наладить контакт, а, скорее, отгородит меня от их микрокосма. У меня так и не получилось найти нужный тон, чтобы настроить их на откровения. Как-то вечером я спросила у двух сестер, бывало ли, что некоторые клиенты пытались заставить их сделать что-то вдвоем, и думаю, что они не до конца поняли мой вопрос. Мишель ответила, что все зависит от предложенных денег. В ее глазах не было ни следа отвращения, которое у простых смертных спровоцировала бы одна мысль о лизании киски своей сестры или хотя бы о поцелуе с ней. Или же я была слишком извращенной для простецкого и коммерческого эротизма этого местечка, или же, наоборот, порок настолько глубоко осел в них, что табу инцеста переставало быть таковым, ты только заплати. Но я сомневаюсь в этом. До определенного предела у обитательниц Манежа можно попросить что угодно, и максимум, как они на это отреагируют, — нахмурятся. Нужно сказать, что в месте, где кокаин подают по щелчку пальцев, девушки собаку съели на всяких экстравагантных выкрутасах. Ничто не может шокировать их, и они давно привыкли не ждать никакой помощи от начальников или домоправительниц: ни физической, ни психологической. Есть в их головах специальное, закрытое на замок отделение, куда девушки прячут воспоминания о клиентах, слишком пьяных или обкуренных, чтобы притрагиваться к ним или разговаривать с ними прилично, о грубом сексе или унизительных фантазиях клиентов. Это отделение темнее всех спален Манежа, и там растворяются едкие запахи пота, грязных пенисов, парализованных от плохого шампанского языков, появляясь вновь только посреди ночных кошмаров или в минуты одиночества, когда ни одна радостная мысль не может прийти на ум.

Как бы я хотела проникнуть, пусть поверхностно, в эти одинокие головы с хмурыми лицами, в гущу секретов будуара, настолько тяжких, что никто их не слышит. Однако не потребовалось много времени, чтобы девушки растеряли к моей персоне и без того рассеянный интерес, и это несмотря даже на то, что я заслужила некоторое уважение со стороны Мило и Сандора.

На четвертый день моей работы в Манеже случился неожиданный наплыв клиентов, на который уже давно никто не надеялся. Первый из них выбирал между мной и Габриель и не устоял перед сладким зовом французского шарма. После я прохлаждалась в баре со стаканом газировки. Я добивала первую сигарету из второй пачки за день, когда в зал аккуратными восторженными шагами вошли двое мужчин. Один из них был высоким и лысоватым. По эстетической шкале борделя такому мужчине девушки дают оценку «совсем неплох»: на вид он был безобиден и неглуп, чем-то смахивая на Генри Миллера (или на Брюса Уиллиса). Впрочем, это не вызывало у меня достаточного прилива адреналина, чтобы поднять задницу со стула и пойти представиться.

С его дружком же — все наоборот. Когда мы встретились взглядами, что-то произошло, что-то вроде мягкого рокота, и внезапно я растеряла все свои проститутские замашки. Мы смотрим друг на друга, будто время замерло, он так похож на мужчину, которого я сильно любила много лет назад. Я даже забываю улыбнуться, застыв, и он приближается ко мне, словно мальчик к девочке, с широко раскрытыми глазами, полными счастливой застенчивости. Глаза мои опускаются, и я смотрю на газировку, чтобы скрыть румянец на щеках, и, должно быть, это лишает его храбрости, потому что, когда я вновь поднимаю их, он со своим лысым другом стоит в другом конце бара и заказывает джин с тоником. Я прикуриваю новую сигарету, продолжая сидеть на месте и мять швы своего платья. Стоит мне посмотреть на него исподволь, как я ловлю на себе ответный взгляд его глаз, обрамленных длинными ресницами. На их фоне все остальные детали лица как будто пропадали. Клянусь, мы исподтишка ищем друг друга, словно сидим в баре, будто и намека не было на деньги, а я оказалась здесь случайно. Так продолжается, пока Сельма, молодая болгарка с темными волосами, высокая, как лиана, не присаживается на край моего табурета. Сельма склоняется надо мной и шепчет на ухо как прозорливая подружка:

— Пойди поговори с ним! Иди давай, он смотрит на тебя!

— Да? А остальные уже представились?

— Ему плевать на остальных. Он смотрит на тебя с того момента, как пришел.