Дом

Лори скорчила гримасу от отвращения и не заорала во весь голос лишь потому, что перепугалась до смерти. Она не знала, что там происходило дальше, не понимала смысла происходящего, но ее чуть не вывернуло наизнанку. Придерживая дверь, она осторожно закрыла ее.

Внезапно она поняла, что Дон специально все это подстроила, она знала, что отец придет в амбар.

И хотела, чтобы Лори это увидела.

В подсобке с противоположной стороны был еще один выход, тот, который вел во двор. Очень осторожно, на цыпочках, стараясь не прикоснуться к развешанному по стенам хозяйственному инвентарю, Лори двинулась вперед. В этот момент отец что-то начал негромко, успокаивающе говорить, она не разобрала да и не имела ни малейшего желания знать, в чем дело.

На грубой деревянной двери не было ни замка, ни задвижки, но петли жутко скрипели, и ей пришлось открывать ее с величайшей осторожностью, чтобы не издать ни малейшего звука. Как только образовался достаточный просвет, она выскользнула наружу и так же медленно, аккуратно прикрыла ее за собой.

Потом торопливо пересекла открытое пространство и уже была у самого дома, когда заметила мать, выходящую из гаража. В руках у нее было нечто напоминающее канистру, из которой отец обычно заправлял трактор. Лори хотела ее окликнуть, но увидев суровое, решительное, целеустремленное выражение лица матери, сочла за благо промолчать.

Чувство шока и отвращения сменилось неподдельным ужасом, непреодолимым ощущением, что мать знает, что происходит в амбаре, и намерена каким-то образом вмешаться.

Лори хотела спрятаться, убежать наверх к себе в комнату и сделать вид, что ничего не знает, играть в куклы до тех пор, пока мать не позовет полдничать, но понимала, что наплевательство на происходящее ничего не дает, и вообще сильно сомневалась, что мать сегодня будет готовить полдник.

Она сомневалась, что мать или отец вообще доживут до сегодняшнего полдника.

Она не понимала, с чего это взбрело ей в голову, но по мере того, как мать решительной походкой направлялась к распахнутой двери амбара, страх перешел в уверенность.

Лори метнулась назад по вытоптанной траве. Ей было видно, как мать вбежала в амбар и принялась яростно поливать жидкостью из канистры обнаженные тела Дон и отца, которые уже лежали на грязной земле. Отец яростно выкрикивал что-то нечленораздельное, а Дон только смеялась, и эти высокие звенящие музыкальные звуки напугали Лори больше, чем все остальное.

- Нет! - закричала Лори. - Стоп!

Но ее, судя по всему, никто не услышал. Мать отбросила в сторону канистру, выхватила откуда-то коробок и чиркнула спичкой. С безумным криком она кинула горящую спичку на облитые бензином тела.

- Подлец! - визжала мать. - Она моя! Моя! С глухим хлопком пламя моментально взвилось до крыши амбара. Лори ощутила на лице горячий вихрь.

- Мама! Мама! - продолжала кричать она. Мать оттолкнула ее, с каменным выражением лица широким шагом пересекла двор и скрылась в доме.

Лори видела, как пламя охватило волосы Дон, кожа лица потемнела и сморщилась. Блестящая спина отца покрылась кипящими кровавыми пузырями. Они оба корчились и извивались на земле, пытаясь выбраться из пламени, но огонь был не вокруг них, он был на них, и спасения для них не было.

Лори забежала за угол амбара, схватила пожарный шланг, на полную мощность открутила вентиль и направила струю в огонь. Но это не помогло. Рыдая, она побежала к дому, чтобы попросить мистера Биллингтона вызвать пожарную команду, при этом прекрасно понимала, что даже в этом случае они приедут слишком поздно, чтобы спасти ее отца. Дон или амбар.

- Мистер Биллингтон! - кричала она. - Мистер Биллингтон!

Отцовского друга нигде не было видно. Зато на полу кухни лежала мать с задранной юбкой.

А рядом - Дон.

Девочка была голой, но не мертвой, даже не обгоревшей, и шок от того, что она здесь, жива и невредима, хотя лишь минуту назад сгорала заживо в амбаре, на секунду преодолел даже шок от происходящего перед глазами.

Лори смогла понять, что происходит.

"Да", - выдохнула мать, и Дон устроилась головой у нее между ног, медленно продвигаясь вперед. Лори заорала что было сил - отчаянным криком, призывающим на помощь.

Вдруг, пока мать стонала от наслаждения, девочка превратилась в козла. Руки стали ногами с копытами, все тело покрылось серой шерстью, и она начала бодаться, с животной яростью толкаясь вперед головой. Рога уже разодрали внутренности, вспороли живот, и только в этот миг выражение счастья и блаженства на лице матери сменилось выражением ужаса и смертельной боли.

- Мама! - вскрикнула Лори.

Впервые с тех пор, как она увидела ее во дворе с канистрой бензина, мать, кажется, услышала ее, узнала ее, признала. Она кричала от боли, пыталась оттолкнуть от себя дикого козла, в глазах была тоска и безнадежность, агонизирующее сожаление... Но взгляд все еще метался между Лори и дверью. Лори поняла намек и бросилась бежать.