Дом алфавита

— Может, да, а может, нет. Кто знает, найдут ли вообще хоть что-то? Может, у того, кто будет искать, день выдастся неудачный. У него такое иногда бывает — уж я-то об этом все знаю!

Ланкау глотнул из огромной бутылки.

— Может, я даже его самого знаю. Да, если задуматься, я его очень даже хорошо знаю!

Он сделал еще один глоток.

— А-а-ах! — произнес он, выдыхая. — Мы скажем, что ты со мной выпивал, а вот для заплывов ты годишься хуже, чем я.

Он ржал так, что трясся живот.

Брайан заметил, что уже не обращает внимания на происходящее вокруг.

Выговорившись, Ланкау подтолкнул Брайана вперед — так, чтобы над краем бассейна свисала верхняя часть туловища. Снова потянул ему голову назад и заставил сделать большой глоток:

— Выпей, друг мой. Тебе же так легче будет.

Водка согрела его губы. Бутылка свою задачу выполнила и скоро опустеет. От нежных зеленых отражений вода внизу казалась почти красивой. Он едва обратил внимание на то, что Ланкау опустил его голову под воду. Она холодно и мягко его окутала, как прохладная подушка, когда у тебя жар. За секунду до того, как он уже хотел сдаться и впустить в легкие воду, его вновь вытащили.

Когда окунули еще два раза, Брайану стало все равно, что с ним происходит. Алкоголь свое благое дело сделал.

— Не слышу, чтобы ты жаловался.

Кислое дыхание Ланкау было совсем близко. С Брайана лилась вода.

— С тобой все нормально, козел? Или слишком много выпил? Хочешь меня удовольствия лишить?

Ланкау затряс его голову вперед-назад. У Брайана зарябило в глазах.

Ланкау оттолкнул его от себя скорее с усердием, чем с раздражением:

— Боюсь, процедуру придется повторить. Хочу, чтобы ты молил о пощаде!

Его взгляд просверлил дымку, застилавшую глаза Брайана.

— Увидишь, как твою женщину раздавит пресс для винограда. И на Петру посмотришь. Мы с нее начнем — она уже там лежит. Успеешь прийти в себя и чуть протрезветь, когда придет очередь твоей жены. Щелкну рубильник в подсобке — и вуаля. Готово! Вот что бывает, когда мне дорогу переходят. Может, это тебя проймет.

Выпятив нижнюю губу, он опрокинул бутылку.

— Жаль Штиха с Крёнером — вот бы мне до тебя раньше добраться. Ну и что! Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Фыркнув, Ланкау снова сделал глоток. Волосы у него растрепались, вся верхняя часть тела пропиталась хлорированной водой. С трудом встав, он наклонился к Брайану:

— Бери тут, Герхарт! В сарай его понесем!

Глава 64

Когда Ланкау схватил свою жертву, почти потерявшую сознание, он заметил, как на террасе мелькнула чья-то тень. А затем почувствовал болезненный толчок — ноги подкосились, и он перелетел через край бассейна.

— Черт бы тебя побрал, Герхарт, придурок ты бестолковый! Ты за это получишь! — вздыхал Ланкау, хватаясь за лестницу; с него лилась вода.

Лишь когда он с неприкрытым раздражением отжал воду, он сообразил, что произошло. Просто смехотворная ошибка. Герхарт услышал, что он собирается сделать с Петрой. В ту же секунду он вспомнил про пистолет, оставленный на столе, но было уже поздно. За спиной его жертвы — тот опустился на колени и едва осознавал, что происходит, — словно соляной столп, стоял Герхарт Пойкерт и направлял на него пистолет.

— Что такое, Герхарт? — спросил Ланкау, примирительно разводя руками. — Мы больше не друзья?

Оставляя темные и нечеткие следы, он подошел поближе к высокому мужчине:

— Это все из-за того, что я про Петру сказал? Ну я прошу прощения.

Ланкау смотрел ему в глаза. Взгляд Герхарта пылал ненавистью. Ланкау стал прикидывать, как ему поступить.

— Это же просто шутка! А ты что подумал? Надо же, чтобы этот козел фон дер Лейен завизжал! Ты ведь понимаешь!

Еще один шаг — а потом он ударит.

— Петра хорошая.

Едва эти слова прозвучали, Герхарт заорал.

От леденящего вопля, крича, стали взлетать птицы, Ланкау застыл. Еще не утихло эхо полного ненависти крика, но все уже было ясно. Герхарт Пойкерт не подпустит его ближе. Лицо побагровело, губы искривились, обнажив все зубы. Сделав пару шагов назад, Ланкау чуть не поскользнулся в луже, которую сам же и оставил. Он вытянул руки и, делая большой крюк, стал пятиться к дверям в гостиную. Стоявший напротив него человек не пошевелился — тяжело дыша, он наблюдал за неловкой попыткой отступить.

Добравшись до гостиной, он тут же развернулся и бросился в подсобку.

Едва его рука легла на рубильник, его догнал преследователь. Ровно как он и надеялся.

— Отдай мне пистолет, Герхарт! Или я рубильник включу. — Он согнул палец. — И ты Петру никогда больше не увидишь. Оно того стоит?

— Я слышал, что ты сказал! — Лицо у Герхарта подрагивало. — Ты все равно включишь!

Он прижал пистолет к его виску. Вокруг дула появились кровоподтеки.

— Ерунда, Герхарт. Ты не совсем здоров и не понимаешь разницы между реальностью и фантазиями.

Из мелких пор на лице Ланкау струился пот — разительный контраст с тем, как спокойно он говорил. Казалось, у него слабеют легкие.

Герхарт медленно протянул руку к руке Ланкау, так и лежавшей на рубильнике.

— Не трогай меня, или я нажму! — произнес Ланкау, не сводя глаз с протянутой руки.