Дом Аниты

— Тебе нравится… нравится… но это не для тебя, не для тебя. Что ты можешь предложить, несчастный слизняк? У тебя же хуек из резины. Глянь, сколько у тебя шрамов и пятен по всему телу. А какой шмат вырезали у тебя из задницы!

Мне уже веселее.

— Глянь на это жалкое, умоляющее лицо! — унижает она меня. — Хоть какой-то сок в члене есть? Спорим, что нет.

Ласковыми словами, внушающими доверие и излучающими подлинный свет реализма, Госпожа Бет помогает мне.

— Давай, смотри! Смотри! Может, полегчает чуток.

Мой орган слегка поднимается, но по-прежнему не впечатляет.

— Госпожа Бет, можно принести плетку? Ну пожалуйста.

Она ворчит:

— Мне и без того есть о чем подумать. Да еще я до сих пор голодная. Фриц приготовил херовые гамбургеры. А кола была теплая как моя жизнь!

Она жалуется дальше:

— Вчера вечером, только я собралась отрезать Альдо хуй — повредила себе запястье. Сегодня порка будет не ахти. Но давай… Я сказала, давай! Иди за плеткой!

Я снова мчусь в чулан и возвращаюсь с девятихвосткой. Пытаюсь поцеловать руку Госпожи, когда она выхватывает у меня орудие.

— Ударьте меня, прошу!.. Сильно, сильнее, — ору я. — Мои мысли! Мысли! Они неправильные, неправильные!

Я дергаю себя за вставший член до тех пор, пока не остается ни капли{119}. Потом обнимаю и расцеловываю стопу Госпожи Бет, вздыхая:

— Ой, как хорошо! Как хорошо!

— Вон отсюда, паскудник, — кричит она на меня, — и принеси мне поесть с кухни! Подыхаю от голода!

Я припадаю к земле и прошмыгиваю в приоткрытую дверь, радуясь, что силы и рассудок почти вернулись. Дабы полностью восстановиться, осталось только выполнить просьбу моей Госпожи Бет.

Хотя Госпожа Анита и ратует за прогресс, она всегда подчеркивает, что тяжелый труд в поте лица поднимает моральный дух слуги.

Стряпня — очень интимный процесс, почти такой же глубокий, как физическое обслуживание. Потея на кухне, выбиваясь из сил, слуга воображает великолепные сцены, кои породит его труд: Хозяйки в праздном покое станут увлеченно пробовать и поглощать приготовленную еду, обсуждая приправы и консистенцию.

Какой вспыхивает свет, когда зовут к столу! Слуга наскоро вытирает пот со лба, снимает испачканную белую спецовку и надевает постиранную, а затем — на заплетающихся после многочасовой работы перед адским очагом ногах — мчится выслушать критику Хозяек.

С такими мыслями я бросаюсь на нашу кухню.

После полного семяизвержения я как выжатый лимон, но все равно горю желанием услужить Госпоже Бет. Я робко надеюсь, что из-за своего волчьего аппетита она не обратит внимания на возможные недостатки блюда.

Я достаю из морозилки два фунта отменного, первоклассного стейка без единой жиринки по краям. Скатываю из него два мясных шара и включаю жаровню для открытого огня. Врубаю вытяжку, чтобы дым не закоптил кухонные стены. Убийственно горячее пламя обжигает два мясных шара, которые висят, не касаясь поверхности, на мощных струях воздуха, удерживающих их по центру.

Я достаю заранее приготовленную смесь для омлета: восемь яиц, щепотка топинамбуровой муки и нескольких капель хереса. Все это отправляется на сковородку, мягко увлажненную чистым, несоленым сливочным маслом. Меня все устраивает; я осторожно разбиваю в эту смесь штук восемь особых органических яиц высшего сорта.

Божественное блюдо скворчит на сковородке. Как только яйца достигают совершенства и белки подрагивают, словно обнаженные девичьи груди, застывшие в твердой упругой массе, я снимаю мясные шары с жаровни — они как раз приготовлены до нужной консистенции.

Я стратегически помещаю их сверху на омлет. Два фунтовых шара привносят в произведение необходимый символизм: они, разумеется, олицетворяют тяжелые мужские яички.

Я покрываю всю массу слоем горячего шоколадного сиропа, обходя стороной яйца и фрикадельки. Тем самым я выражаю почтение нашим Хозяйкам за доброту к нам. Затем поливаю всё кисловатым ванильным сиропом — в него добавлен лимонный сок, — символизирующим сперму слуг.

Далее из кухонных трав и овощей, склеенных растительным клеем, я мастерю подобие громадного члена. Это центральный элемент композиции — он покрывается тонким слоем кетчупа. Это напомнит Хозяйкам о крови, которая придает подношениям слуг исключительную аппетитность.

Блюдо готово. Я доволен; кладу его на сервировочную тарелку и спешу обратно к Бет Симпсон.

Сидя на корточках на своей изысканной, устеленной мехами кровати, она ставит тарелку между ног и начинает остервенело смешивать ингредиенты.

В конце концов от них остается лишь буроватая кашица. Госпожа Бет жадно запихивает ее в рот обеими руками, не обращая внимания на вилку и нож, которые я тоже принес. Еда стекает по восхитительным молочно-белым грудям и животику.

В конце я вылизываю Госпожу дочиста и досуха. Это высшая точка, уместный заключительный аккорд моего восстановления.

Я опять совершенно здоров.

50. Странники

Сегодня я недалеко продвинулся с уборкой. Когда я заглянул в туалет для слуг, в нос ударил неподобающий запах.