Дом Бернарды Альбы

Ангустиас. Слава богу, скоро я вырвусь из этого ада.

Магдалена. Как знать, может, и не вырвешься!

Мартирио. Перестаньте!

Ангустиас. А еще скажу – не родись красивой, а родись счастливой.

Магдалена. Мели, мели – мне в одно ухо вошло, в другое вышло.

Амелия (Понсии). Открой дверь во двор – может, попрохладнее будет.

Служанка открывает дверь.

Мартирио. Этой ночью я не могла заснуть из-за жары.

Амелия. Я тоже.

Магдалена. Я встала и вышла на воздух. Вроде бы гроза надвигалась – небо туча облегла и даже дождь закрапал.

Понсия. Я тоже вставала. Был уже час ночи, а земля еще не остыла, – так и обдавало жаром. Ангустиас еще стояла у окна, все разговаривала с Пепе.

Магдалена (с иронией). Так поздно? Когда же он уехал?

Ангустиас. Что ты спрашиваешь, Магдалена, раз сама видела?

Амелия. Он уехал примерно в половине второго.

Ангустиас. Да? А ты откуда знаешь?

Амелия. Я слышала, как он закашлял и как застучали копыта, когда он тронул свою лошадку.

Понсия. Но ведь я же слышала, как он уехал часа в четыре утра.

Ангустиас. Должно быть, это был не он.

Понсия. А я уверена, что он.

Мартирио. Мне тоже так показалось.

Магдалена. Что за странность!

Пауза.

Понсия. Послушай, Ангустиас, что он тебе сказал, когда в первый раз подошел к окну?

Ангустиас. Ничего. Что он мог сказать. Так, поболтали о том о сем, чтобы только поддерживать разговор.

Мартирио. А странно в самом деле, что два человека, которые знать не знают друг друга, вдруг сходятся у окна и не успеют поговорить через решетку, они уже жених и невеста.

Ангустиас. Нет, меня это не удивило.

Амелия. А я не знаю, что бы со мной было.

Ангустиас. Да ничего особенного, ведь когда мужчина подходит к окну, он уже знает, что ты согласишься, – люди все выведывают и все переносят.

Мартирио. Хорошо, но ведь он должен тебе сказать, чего он хочет.

Ангустиас. Конечно!

Амелия (с любопытством). И как же он сказал?

Ангустиас. Очень просто: «Ты уже знаешь, что я закинул глаза на тебя. Мне нужна хорошая, скромная жена, и если ты согласна, я на тебе и женюсь».

Амелия. Меня стыд берет, когда про это говорят!

Ангустиас. Меня тоже, но надо через это пройти.

Понсия. А еще что-нибудь он сказал?

Ангустиас. Да, только он и говорил.

Мартирио. А ты?

Ангустиас. Я и слова вымолвить не могла. Чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Ведь я в первый раз была ночью с глазу на глаз с мужчиной.

Магдалена. Да еще с таким красивым.

Ангустиас. Да, он недурен.

Понсия. Это бывает и с людьми, которые уже пообтерлись и за словом в карман не лезут, а то и руки пускают в ход… Когда мой муж Эваристо Кургузый в первый раз пришел ко мне под окно… Ха-ха-ха!

Амелия. Что же у вас вышло?

Понсия. Было очень темно. Вижу, он подходит, а когда подошел, говорит: «Добрый вечер». – «Добрый вечер», – говорю, и оба мы больше ни гугу – так и стояли добрые полчаса, точно в рот воды набрали. Я вся потом покрылась. Потом Эваристо еще ближе придвинулся, навалился на решетку, как будто пролезть через нее захотел, да и говорит мне тихохонько: «Дай я тебя пощупаю!»

Все смеются. Амелия встает, подбегает к двери и прислушивается.

Амелия. Ой, я подумала, мама идет.

Магдалена. Уж она бы нам задала!

Продолжают смеяться.

Амелия. Тсс… А то нас услышат!

Понсия. Потом он присмирел. Вместо чего другого пристрастился разводить щеглов, тем и тешился до самой смерти. Вам, незамужним, не худо знать, что через две недели после свадьбы у мужчины на уме уже не с женой поспать, а брюхо набить, а потом и не брюхо набить, а деньги пропить, и которая не обтерпится, та только изводит себя да плачет в уголке.

Амелия. Ты-то, верно, обтерпелась.

Понсия. Ну нет, я забрала его в руки!

Мартирио. Это правда, что ты била его?

Понсия. Да еще как – он у меня чуть не окривел.

Магдалена. Вот так бы все женщины!

Понсия. Я прошла выучку у твоей матери. Как-то раз он мне что-то сказал поперек, так я ему пестиком всех щеглов перебила.

Все смеются.

Магдалена. Адела, деточка, приметь себе это.

Амелия. А где ж Адела?

Пауза.

Магдалена. Пойду посмотрю. (Выходит.)

Понсия. Что-то этой девочке не по себе.

Мартирио. Еще бы, она почти не спит.

Понсия. А что же она делает?

Мартирио. Почем я знаю!

Понсия. Кому же знать, как не тебе, ты ведь спишь через стенку от нее.

Ангустиас. Ее гложет зависть.

Амелия. Полно тебе.

Ангустиас. Я это вижу по ее глазам. Она смотрит на меня как сумасшедшая.

Мартирио. Не поминайте про сумасшедших. Где-где, а в нашем доме это слово и так у всех на уме.

Входят Магдалена с Аделой.

Магдалена. Значит, ты не спала?

Адела. Мне нездоровится.

Мартирио (с намеком). Может, ты плохо спала ночью?

Адела. Нет.

Мартирио. Так в чем же дело?

Адела (с озлоблением). Отстань от меня! Спала я или не спала – тебя не касается! Я делаю с собой что хочу!

Мартирио. Я только беспокоюсь за тебя!

Адела. Не беспокоишься, а в душу лезешь. Ты ведь шила? Ну и шей. Я хотела бы стать невидимкой, чтобы ходить по дому без ваших приставаний – куда да зачем!