Дом без воспоминаний

– Ты меня слышишь? – попробовал он спросить, надеясь снова привести рассказ в движение.

Но мальчик молча качался в кресле, будто все слова у него вдруг иссякли. Одно лишь кресло скрипело и скрипело. Навязчивый звук.

Психолог не знал, что делать, ничего не понимал. Что произошло? Он был уверен, что сказочник хотел рассказать всю историю.

Ты выслушаешь все, что я имею сказать… до самого конца.

Он встал с кресла, подошел к Нико посмотреть, что остановило его. Тот лишь поднял на доктора взгляд. Тогда Джербер вынул из кармана фонарик-карандаш, включил его и посветил мальчику в глаза, чтобы проверить рефлекс и понять, спит он или бодрствует. Мальчик не двинулся с места, даже под слепящим лучом не опустил век. Гипнотизер осознал, что пациент по-прежнему пребывает в состоянии легкой заторможенности. Глаза его видели, но не смотрели.

Он вернулся в затерянную комнату.

Джербер выключил фонарик и в смятении отступил на шаг. Все стало понятно. Николин вел себя как механическая игрушка, у которой кончился завод, или как некоторые автоматы в луна-парке, которые вдруг замирают и не приходят в движение, пока не опустишь в щель очередной жетон.

Ты выслушаешь все, что я имею сказать…

– …до самого конца, – шепотом закончил он фразу. Сказочник похоронил свою историю по частям, распределив ее на нескольких уровнях сознания, догадался психолог. Словно в аду, круг за кругом, на каждый кусок истории. И это очередное, высшее доказательство его виртуозного владения гипнозом. Никому не ведомо, в какую глубину должен проникнуть Пьетро Джербер, чтобы выяснить, чем все завершилось.

И что скрывается в конце этого спуска в бездну.

Улеститель детей сразу понял, что вновь активировать Николина будет непросто. Раньше были иголка и пуговица, футбольный матч, а потом цветок; на этот раз требуется новая отмычка, чтобы перейти на другой уровень. Он не видел никакой практической надобности в подобной системе, это скорее было похоже на вызов. На чертову охоту за сокровищем.

Но расплачивался за чье-то безумие Николин.

Снова нарушив правила, каких надо придерживаться с пациентами: соблюдать дистанцию и не вступать с ними в физический контакт, Джербер взял мальчика за руку.

– Очень хорошо, Нико, – сказал ободряющим тоном.

Никакой реакции: мальчик оставался безмятежным.

Тут психолог остановил кресло-качалку и раздернул шторы, позволив серому, тоскливому дню ворваться в комнату. Потом по сотовому сообщил сотруднице института и двум охранникам, что они могут забрать Николина и отвезти его обратно.

Снова стал свидетелем бессмысленного ритуала с наручниками.

Перед уходом подошел к мальчику.

– Завтра тебе станет лучше, – шепнул ему на ухо.

Но на самом деле не знал, сбудется ли его обещание. Нынешнего сеанса хватило, чтобы развеять первоначальный оптимизм. Потом Джербер обратился к сотруднице, повысив голос:

– Я бы не стал пока включать Николина в группу других ребят, – посоветовал он. – Думаю, он пока должен оставаться в изоляции, я бы даже поместил его под наблюдение.

– Не вижу на то причины, – возразила сотрудница раздраженно. – Наоборот, он мне кажется даже слишком спокойным, – добавила она, показывая на ребенка: ведь под наблюдение помещали беспокойных детей или таких, которые неожиданно впадали в буйство.

– Причина проста, – стал объяснять Джербер, стараясь не разозлить ее еще больше. – Там установлены камеры: путем постоянного наблюдения мы сможем определить, происходят ли какие-то существенные сдвиги в его состоянии.

Женщина молчала, будто обдумывая предложение. Джербер понимал, почему она злится: он подрывал ее авторитет, но было бы некрасиво напоминать, что не она принимает решения.

В конце концов женщина удрученно вздохнула.

– Ладно, – согласилась она.

Джербер смотрел, как мальчик удаляется вместе с конвоем. Когда все вышли, он взглянул на часы. Всего четыре, а он совсем вымотался после бессонной ночи, однако сдаваться не собирался. В этот момент запиликал мобильник. Сильвия. Он хотел сбросить звонок, не было настроения выслушивать очередное излияние чувств. Но все-таки ответил.

– Сегодня со мной связалась Бальди, – напустилась Сильвия, даже не поздоровавшись.

Джербер мог себе представить, в каком тоне беседовали бывшая жена и старая подруга семьи. Судья, конечно, поведала о его сумасбродном поступке.

– Бальди на меня злится, – тут же пояснил он. – Мы крупно поругались по поводу одного случая.

– Она не вдавалась в подробности, но сообщила, что ты рискуешь своей репутацией из-за необъяснимого упрямства. – И добавила: – Она просила вразумить тебя.

– В качестве консультанта по супружеским отношениям? – произнес Джербер со злобной насмешкой. – Кстати, что думают твои подопечные о советчице, которая не смогла спасти свой собственный брак? Неважная рекомендация, в твоей-то области. – Он тут же пожалел, что взорвался, но идти на попятную было поздно.

– Уж не впутался ли ты в очередной случай Холл, а? – поинтересовалась бывшая жена с такой же издевкой.