Дом без воспоминаний

Пока я задаюсь этим вопросом, мой чуткий слух улавливает какой-то звук, и это меня настораживает. Это не в доме, а где-то снаружи. Но далеко. Очень далеко. Хотя звук приближается. Я вновь засовываю все в торбу – кое-как, торопливо. Не знаю, заметит ли амбал, что я рылся в его вещах, но нет времени беспокоиться. Сложив все на место, я поднимаюсь и выхожу из комнаты. Спускаюсь вниз, бегу к входной двери. Распахиваю ее. Закат догорает, почти всю долину покрыла тьма. Я иду по лужайке, пытаясь снова уловить этот звук. Молюсь: вот бы я не ошибся, вот бы мне не почудилось. Потом, в вечерней тишине, полной стрекотания сверчков, слышу его снова. Звук исходит из леса и разносится по нашей долине.

Лает моя собака.

Потом узнаю побежку Беллы, она поднимается по склону, стремится ко мне, ликуя. Да, это правда моя собака. Я бегу навстречу, она прыгает на меня, мы вместе падаем на свежую, душистую траву: никогда в жизни я не был так счастлив. Белла лижет мне лицо, она тоже рада. Она вся в пыли и в грязи, но это ничего, я ее вымою, вычищу.

– Где же ты пропадала? – спрашиваю со слезами на глазах. Она снова заливается лаем.

Потом сзади к нам приближается тень. Улыбка на моих губах гаснет. Белла отходит от меня, обнюхивает руку орка, который тем временем вышел из дома.

– Ну что я тебе говорил? – произносит он с отсутствующим выражением лица.

Глаза безумца, говорю я себе. Я никогда не видел сумасшедших, но знаю, что это так. Лучше бы он меня ненавидел, чем пялился таким тупым взглядом. Он не способен испытывать чувства. А я рядом с ним испытываю не страх, но холод. Таким я себя ощущаю: похолодевшим. И только сейчас отдаю себе в этом отчет.

Амбал гладит Беллу по голове, потом поворачивается и направляется к дому.

– Рад, что ты нашел свою собаку, – говорит на ходу. – Правда рад.

Идет не спеша, вразвалочку. Его мирная повадка не обманывает меня. «Рано или поздно ты покажешь себя таким, каков ты есть», – говорю я себе.

Рано или поздно.

Так или иначе, мне нехорошо. Ведь я знаю, что в конце концов выяснится, что я прав.

26

Николин оборвал рассказ и снова удалился в затерянную комнату, но на этот раз гипнотизер был готов к внезапной остановке. Развернувшись в кресле, мальчик все с тем же безмятежным выражением на лице устремил на него томный взгляд.

– Отличная работа, – похвалил психолог и, протянув руку, похлопал его по колену. Но в глубине души Пьетро Джербер испытывал почти невыносимую горечь. Слова маленького героя той истории, что случилась двадцать два года назад, все еще звучали в комнате.

Вежливый психопат.

Психолог не мог вообразить более жуткого монстра. В отличие от животных, человеческим существам не требуется опыт или инстинкт: каждый индивидуум способен просчитать риски в незнакомых ситуациях и, следовательно, принять соответствующие меры. Но невозможно распознать опасность, когда она прячется за двусмысленной маской, понимал Джербер. Потом прибавил еще одну запись к своей коллекции:

Таинственная рыжеволосая женщина.

Кто эта женщина с фотографии? В данный момент мысль о том, что надо искать очередную зацепку, не так заботила его: по правде говоря, ему уже не хотелось слушать дальше. Хотя он знал, что, нарушив условия сказочника, бросит Нико на произвол судьбы и мальчик так и останется пленником в собственном уме.

Ты выслушаешь все, что я имею сказать… до самого конца.

Он налил мальчику воды из графина, смотрел, как тот жадно пьет, и задавался вопросом, где Нико сейчас, в каком уголке своей психики прячется, скованный страхом. Джербер раздернул шторы, снова впуская дневной свет. Потом послал эсэмэс несимпатичной сотруднице и охранникам из института и проводил Николина в приемную. Вместе с сопровождающими мальчика обнаружил там нежданную гостью.

– Мы можем поговорить? – спросила Анита Бальди, царственная в своем лиловом пальто, с черной сумочкой, свисающей с правого запястья, и бумажным пакетом в другой руке.

– Конечно, располагайтесь. – Джербер пропустил ее в кабинет. От него не укрылась довольная улыбочка на губах сотрудницы, которой он недавно чихнул в лицо и которая теперь предвкушала, что психолог получит нагоняй.

– Чему обязан честью? – попытался Джербер снять напряжение, когда они вошли в комнату.

– Неужели ты думал от меня отделаться? – буркнула старая знакомая, ставя на пол пакет, который принесла с собой. – Разумеется, я пришла узнать, как проходит терапия.

– Не стоило утруждаться: вы могли позвонить или вызвать меня к себе, я бы тотчас же примчался и сообщил, что пока нет существенных сдвигов, – соврал Джербер, стараясь не смотреть ей в глаза.

Бальди сделала шаг вперед.

– Что с тобой творится, Пьетро? Ты в самом деле готов рисковать карьерой?

Он охотно признался бы, что у него нет выбора. Что, если бы только мог, повернул бы время вспять. Но не сказал ничего, просто вытащил из кармана брюк истрепанный бумажный платок и высморкался.