Дом без выхода

— Ты о чем? — Виолетта обмакнула ватную палочку в гель и аккуратно стерла с века излишек теней.

— Да о Стасе. Он теперь у нас мужчина свободный, жена в могиле, то есть в психушке, дочь за границей. Бабы на него полетят как мухи на мед — жених-то завидный!

— Без тебя знаю! — огрызнулась Виолетта. Рука у нее дернулась, и левый глаз получился смазанным. — Ты лучше посоветуй, что делать.

— Я так думаю, надо его женить! — Старуха унизала свои скрюченные пальцы Виолеттиными и Тиниными кольцами и залюбовалась своими руками.

— На ком?

— Да не на тебе, не мечтай! Это будет уж слишком! На Анне. Ну по крайней мере для начала!

— Ты думаешь?… — Виолетта поглядела на нее из-за пудреницы.

— Уверена! И действовать надо срочно, пока кто-нибудь его не охомутал!

На этот раз Виолетта решила последовать ее совету без особого удовольствия. Но делать нечего — не признать правоту Старухи она не могла. Стас уже перестал пить, успокоился, вот-вот придет в себя и в любую минуту может увлечься какой-нибудь вертихвосткой, та вцепится в него — и все усилия Виолетты пойдут псу под хвост. Допустить этого нельзя, и Виолетта решила действовать. Сразу после завтрака она следом за хозяином спустилась вниз на улицу и остановила его по дороге к гаражу:

— Станислав, можно вас на два слова?

— Да, конечно! — Он тепло взглянул на нее. (Эх, до чего же хорош! Слишком хорош для этой тетехи!)

— У меня к вам не совсем обычная просьба!

— Я слушаю, Виолетта, постараюсь сделать все, что в моих силах.

— Видите ли, речь идет об Анне. — Виолетта слегка замялась, опустила глаза, отшвырнула ногой с дорожки первый желтый лист. — У нее случилась неприятность. Конечно, с вашей бедой это ни в какое сравнение не идет, но девочка очень переживает! Помните, я говорила, что у нее был жених, бизнесмен?

— Да, конечно, помню, владелец яхты! — Стас переложил из руки в руку элегантный кожаный портфель для документов.

— Так вот, он оказался подлецом. Не хочу вас обременять подробностями этой неприятной истории, но… В общем, Анне пришлось с ним расстаться. И теперь она очень переживает.

— Но что я могу сделать? Только посоветовать!

— Видите ли, Станислав, извините за дерзость… — Виолетта нежно взяла его за руку и заглянула в глаза. — Не могли бы вы ее немного отвлечь? Скажем, пригласить куда-нибудь, на выставку или в кафе. Да и вам не помешает немного развеяться.

— Спасибо, Виолетта! — тихо произнес Стас. Виолетта с недоумением взглянула на него. — Вы ведь придумали это для меня, правда? Дело не в Анне, а во мне? Вы хотите помочь мне выйти из депрессии? Пожалуй, вы правы. Жизнь продолжается, нельзя замыкаться в своем горе.

Виолетта лишь неопределенно пожала плечами. Такой поворот событий оказался совершенно неожиданным для нее, и она не могла понять, хорошо это или плохо. Слова Стаса разрешили все ее сомнения.

— Я очень благодарен вам за все, что вы сделали для меня и для всей нашей семьи! — сказал он и в свою очередь сжал руку Виолетты. — Просто не знаю, как бы я пережил все это без вас. Конечно, я завтра же схожу с вашей дочерью в ресторан, в самый лучший. Анна мне симпатична, и я с удовольствием сделаю для нее что-то приятное. До свидания, до вечера!

Он отвернулся и зашагал к машине, а Виолетта побрела домой. В очередной раз она добилась своей цели, но это ее нисколько не обрадовало.

Алексею снилось, будто он мчится в гоночном автомобиле по пустынной проселочной дороге. Машина набирает скорость, ветер свистит в ушах, столбы и деревья за окнами проносятся все быстрее и быстрее и в конце концов сливаются в сплошное дрожащее пятно. А скорость все нарастает, и Алексей не может ее сбавить — в машине нет ни руля, ни приборов, ни рычагов, а вместо автомобильных педалей под ногами педали от пианино. Алексей в отчаянии жмет на них, он слышит звон, треск, грохот, машина катится вниз под откос и вот-вот взорвется. Он в ужасе закричал… и… проснулся. Сев на постели, несколько минут приходил в себя, стараясь унять бешено бьющееся сердце. Кошмар отступил. Он находится в своей уютной спальне, на мягкой постели, за окном темно, Марьяны рядом нет. Но звон и грохот не утихают. Это уже не сон, а явь. Алексей встал и, как был, в одних трусах, поспешил на шум, доносившийся из самой дальней комнаты за кухней, которую жена оборудовала для своих оккультных экспериментов. Алексей распахнул дверь и замер на пороге, ошеломленный увиденным.

Марьяна в вышитой ночной рубашке, порванной и залитой чем-то темным, ломала свои колдовские причиндалы. Все вокруг было раскурочено, пол усыпан осколками цветного стекла и обожженной глины, усеян сухими травами и раздавленными цветными свечами. Посреди комнаты валялся большой хрустальный шар, который Марьяна с каким-то остервенением колотила железным молоточком для отбивания мяса. Шар потускнел, пошел трещинами, но оставался цел и все норовил отскочить в сторону, его звон и разбудил Алексея.

— Янка, ты что?! — воскликнул Федоров и несколько раз чихнул: от запаха трав, ароматических масел и благовоний было трудно дышать.