Дом Чародея

Вернее, для начала здесь был длинный арочный проход в стене, по которому её провели в сам двор. Он был маленьким, мрачным и квадратным, со всех сторон обставленный высокими каменными стенами с башенками по углам. Под ногами у Джун были маленькие стёршиеся временем круглые камешки, по которым было неудобно ходить. А в центре двора стояла карета с красными шторами и резьбой на корпусе красного дерева. Кучер в красном камзоле со скучающим видом смотрел по сторонам со своего места, а лошадь беспокойно топталась на месте. «Очень тебя понимаю, лошадка», подумала Джун. Ей в этом месте стало как-то совсем не по себе, но в том и был смысл. В тюрьме и не должно быть уютно.

Охранник провёл Джун через двор, и они остановились неподалёку от двери, возле которой стояла карета.

– Ждите, – повторил охранник, но уже не очень громко.

– Знаете, а я только из пекарни. Хотите пирожок? – шёпотом спросила Джун. Охранник удивился и даже немного смутился, посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что никто на них не смотрит – а до них дела не было даже сидевшему с другой стороны кареты кучеру – и неуверенно кивнул. Джун развернула свёрток и вручила ему пирожок.

– Угощайтесь. Они ещё совсем свежие.

Пока охранник уплетал пирожок, Джун снова осмотрелась, поёживаясь. Они стояли возле единственной двери, которая вела бы внутрь крепости, что наверняка было большим плюсом для тюрьмы, потому что охранять нужно всего один вход. Почти на уровне пояса вдоль всех стен на некотором расстоянии друг от друга были маленькие квадратные окошки с решётками, через которые смогла бы просочиться разве что очень худая кошка.

Вдруг до слуха Джун донёсся звук цокота каблуков и искажённые многократным эхо голоса, а затем единственная дверь распахнулась.

– …чтобы он не сбежал. Я не потерплю такого оскорбления, – раздался строгий и важный женский голос, и из дверей возник ворох красного в сопровождении охранника, придерживавшего дверь, и мужчины в лёгкой броне, который нервно перебирал пальцами и всё время кивал.

Ворохом красного оказалась бледная девушка в пышном бордовом платье, богато украшенном вышивкой и рюшами. Красные волосы её были собраны в аккуратную и сложную причёску под модной маленькой чёрной шляпкой, а на шее и в ушах красовались рубиновые украшения. На руках у неё были чёрные кружевные перчатки. Она как будто вышла из витрины самого дорогого магазина платьев – не то чтобы Джун в этом разбиралась, ведь она к таким магазинам никогда не могла себе позволить даже подойти поглазеть. Не удостоив Джун даже беглым взглядом, красная дама села в карету, которую ей спешно открыл кучер. Охранник, который привёл сюда Джун, отошёл в сторону, достал из-за пояса трубу и подал краткий сигнал, по которому ворота начали медленно и тяжело открываться, должно быть, движимые каким-то механизмом внутри толстых стен. Карета покатила прочь, и Джун показалось, что она заметила, как в ней дёрнулась шторка, будто кто-то на мгновение выглянул. И лишь когда ворота как следует закрылись, все, казалось, дружно выдохнули. Джун даже почему-то стало казаться, что обстановка здесь не такая уж и гнетущая.

– Вот же бестия, – пробормотал мужчина в лёгкой броне, с отвращением глядя на закрытые ворота, за которыми скрылась карета, а затем повернулся к Джун с несколько усталым видом. Это оказался довольно молодой мужчина, но уже с проседью в каштановых волосах. – Что-то я сегодня нарасхват. Надзиратель Фаерстоун, чем могу помочь?

– Здравствуйте, сэр. Джун Голдбридж. Я пришла насчёт колдуна, которого к вам вчера привели.

– Да он популярная личность, я так посмотрю, а я о нём до сего дня даже не слышал. Спешу вас расстроить: к нему строго-настрого запрещено пускать посетителей.

– Мне уже сообщили, но выслушайте меня, пожалуйста. Понимаете, этот товарищ – тот самый колдун, который исчез двадцать лет назад. И так получилось, что я совсем недавно купила его дом, и тут вдруг буквально пару дней назад он объявляется, как с неба свалился, мол, я хозяин дома, что это вы тут делаете. В общем, я, можно сказать, его временная сожительница, и меня вполне устраивает, что его упекли за решётку, потому что это значит, что он не сможет выставить меня из дома, но мне надо с ним поговорить, потому что я хочу знать, что вообще всё это значит. Потому что, конечно, я хоть и рада, но он мне изрядно потрепал нервы своим исчезновением, и я хочу сообщить ему об этом лично в лицо! Кстати, а вы не боитесь, что он сбежит? Он же всё-таки колдун.

– Не волнуйтесь, мы тут тоже не лыком шиты, знаете ли. Ему выделили целый отдельный этаж с кучей наложенных чар. Никуда этот голубчик от нас не денется.

– Вот и хорошо. Так можно мне этого… Увидеть?

Надзиратель пристально осмотрел Джун, и она невольно заволновалась. Если уж он её не пропустит, то она сделать ничего уже не сможет, и получится, что притащилась она сюда зря.

– Что в свёртке? – спросил надзиратель, кивнув на бумажный свёрток, который Джун прижимала к груди и о котором уже почти успела забыть.