Дом для бродяги

– Я все еще откровенничаю. Ты много ли знаешь о современном положении дел в его стране? Понял, ничего, если дело не касается фарфора и цветов. Там все плохо, Юна. Рабство, воровство и кока внизу, отупевшая и ослепшая несменяемая власть – вверху. Страна вымирает, ее рвут, как дичь на охоте. В деле тайные службы стран Старого Света, с ними в связке промышленники калибра Дюбо, финансисты тоже уши держат топориком… Целая свора клыкастых злодеев. Если я назову это типичной политикой метрополий, ты просто кивни, понимать не надо. Мы с Микаэле обсудили, он сразу вник и ужасно огорчился, что сам не может глубоко вмешаться, а Ники не сладит… пока. В общем, у Цао всего одна жизнь, этого не хватит для большого дела. Мы с ним уверены, что именно в таких случаях полезно стать выползком. Мы почти уверены, что у него получится. Я вспомнил все, что знал. Додумал все, чего не знаю ни я, ни кто-то еще в мире живых.

– Дальше. Я подозреваю, что зря напялила пальто. Оно не бесплатное.

– Юна, приоткрой для него ту дверь. Ты дала темное зрение Васе. Надо сделать что-то подобное, но чуть глубже. Это важно. Страна гибнет, целая страна. И не только она, когда полыхнет в одном месте, остановить пожар станет непосильно никому. Очень прошу, помоги. Очень-очень прошу. Если он станет выползок, ты даже не представляешь, как он щелкнет по носу жадную сволоту лет через… сто? И еще, Юна. Цао будет помнить, что ему помогла ты, он умеет помнить. Отношения Инани и Самарги на сто лет вперед, вот что мы налаживаем.

О свет небесный, как же порою мне сложно понимать Якова. Он сейчас шутит? Он делает намеки, которые бы запросто понял любой из Ин Тарри? Но я – это всего лишь я… Хотя – ему не проще. Он мог бы просто сказать: помоги. Я бы помогла, доверяя его выбору. Почему он так подробно поясняет? Что он не сказал, сказав так много?

– Ты купил пальто? – Я вздохнула. Зачем-то я выбрала именно такой вопрос. Не знаю. Как меня понять, если сама я себя не понимаю… – Яков, в чем дело? Ну, по-настоящему, а?

– Юна, я бы никогда не стал втягивать тебя в сомнительные дела. Это просьба, которую нельзя высказать, ничего не поясняя. Да или нет – твое решение. А пальто – подарок, мой, конечно же. Пошли пить чай. Вон чайный домик. Тебя даже не спросят об одолжении, о таком не спрашивают. Но если решишь помочь, приоткрой дверь. – Яков умоляюще скривился и показал пальцами размер щели. – Вот на столечко.

– Пошли. Впервые прямо просишь о помощи, как я могу спорить? Ты умнее, тебе виднее. И ты не злодей, если присмотреться. Но чай пить не хочу, сразу будем смотреть цветы.

Яков посветлел лицом… и зевнул, испортив торжественность момента. Махнул рукой кому-то. И мы наконец покинули автомобиль. Вежливые слуги проводили нас в дом, бессчетное число раз открыв перед нами раздвижные двери и закрыв их за нами. Ритуал напоминал танец. А дом… он ничего мне не напоминал, он был совсем чуждой постройки. Похожий на склад для хранения ширм, так мне показалось.

Вся затея с Цао завершилась в считанные минуты. Я боялась передумать – а если б начала думать, так бы и вышло! – и потому толком не взглянула не посла. Быстро подвела его к двери в местный подвал: единственной в этом доме надежной двери привычного мне вида! Приоткрыла ее, ощущая сквозняк и старательно рассматривая в недрах сумраков – ту тьму, иную. Пока ветерок трепал прямые волосы Цао, пока посол щурил узкие глаза, удивленно всматриваясь во тьму и не выказывая даже малых признаков страха, я думала, прикидывала и сопоставляла. И в итоге – удивилась приросту своих умений.

Сначала кто-то должен был умереть рядом, чтобы я ощутила порог. Так я одарила ночным зрением Васю.

После мне для дела потребовалась прямая угроза жизни, – так я смогла выдворить одержимого.

А дальше я наращивала навыки куда быстрее! В дом, где устроили ловушку для Паоло, я вошла весьма легко. Якову отдала саблю вовсе без подсказок… А теперь для помощи послу мне довольно мыслей о смерти. Увы, их вдоволь в моей больной голове. Густав бродит рядом. В общем, дав наглядеться в щель приоткрытой двери, я сделала то, что показалось мне важным. Сунула посла лицом в тень, прихватив за шею. Подержала немного и вытянула назад, в живой мир. Мысленно решила: Яков прав, сильный человек, интересный. Не потерял сознание и не закричал, даже не изменился в лице. Лишь кивнул задумчиво и ушел, не позволив слуге придержать себя под локоть. А его ох как качало!

Разобравшись с делами, Яков принялся болтать. Да так беззаботно, что я с каждым его словом все сильнее пугалась. Быть беде, просто так он не способен целое утро оставаться честным и ничем не занятым!

Я бы спросила, что к чему… но боялась, что он замкнется и замолчит. Вдобавок оранжерея потрясала воображение. Я охала, пищала, прыгала, требовала показать то, вон то и еще во-он то… вела себя дико и недопустимо, ежесекундно нарушая любой этикет.