Дом духов

– Я не понимаю, как вы можете думать о птицах, если у вас не хватает зубов, мама, – заметила Бланка, которая не могла привыкнуть к новому облику матери.

Клара считала, что всему свое время. Через две недели старые клетки уже были полны птиц, и она заказала себе фарфоровый протез, который держался на своем месте с помощью хитроумного механизма, крепившегося к коренным зубам. Правда, система оказалась такой неудобной, что она предпочитала носить фальшивые зубы на ленточке, надетой на шею. Вставляла их только во время еды и иногда – для общественных собраний. Клара вернула дому жизнь. Она приказала кухарке постоянно поддерживать огонь в печи и готовить еду для самых разных гостей. Она-то уж знала, почему так говорила. Через несколько дней появились ее друзья из Красного Креста, спириты, теософы, иглоукалыватели, телепаты, фабриканты дождя, перипатетики, адвентисты седьмого дня, нуждающиеся и бездомные художники – в общем, все, кто обычно составлял ее окружение. Клара царила среди них – маленькая верховная правительница, у которой недоставало зубов, но не доброты и внимания. К этому периоду относятся ее первые серьезные попытки связаться с внеземными существами, и, как она записала, тогда появились первые сомнения по поводу происхождения духовных посланий, которые она получала, наблюдая за маятником или столом о трех ножках. Слышали, как она часто говорила, что, возможно, это были не души усопших, которые блуждали в другом измерении, а существа с других планет, пытавшиеся установить связь с земными созданиями, но, поскольку они состояли из неосязаемой материи, их легко было принять за умерших. Это предположение увлекло Николаса, но не было принято тремя сестрами Мора – они были очень консервативны.

Бланка жила в стороне от этих сомнений. Существа с других планет, по ее мнению, относились к той же области, что и души умерших, и она не могла понять страстное стремление своей матери непременно различить одних и других. Она была очень занята по дому, потому что Клара отказалась от домашних дел под предлогом того, что у нее никогда не было к этому склонности. «Великолепному дому на углу» требовалась целая армия слуг, чтобы поддерживать чистоту, а свита ее матери обязывала к постоянным хлопотам на кухне. Одним нужно было готовить каши и зелень, другим – овощи и отварную рыбу, фрукты и кислое молоко для трех сестер Мора и аппетитные мясные блюда, сласти и прочую отраву – для Хайме и Николаса, которые были ненасытны. Со временем оба брата пройдут испытание голодом: Хайме – из солидарности с бедными, а Николас – чтобы очистить душу. Но в тот период они еще были здоровыми, молодыми и жаждали радостей жизни.

Хайме поступил в университет, а Николас все еще искал свою судьбу. У них был доисторический автомобиль. Братья купили его на доходы от продажи серебряных блюд, похищенных из родительского дома. Автомобиль окрестили «Ковадонга», в память о дедушке и бабушке дель Валье. «Ковадонгу» много раз разбирали и снова собирали с помощью уже других деталей, так как обычно на ходу он держался недолго. Автомобиль срывался с места под шум заржавленного мотора. Братья поделили его, прибегнув к соломонову решению: в четные дни им пользовался Хайме, а в нечетные – Николас.

Клара была счастлива оттого, что вновь находилась рядом со своими сыновьями, и стремилась жить с ними в дружбе. Она мало бывала с ними во времена их детства и в стремлении сделать их «настоящими мужчинами» вынуждена была не слишком их нежить. Теперь они стали почти взрослыми, истинными кабальеро, и она хотела доставить себе удовольствие баловать их, как следовало бы делать, когда они были маленькими. Близнецы выросли без ее ласк и привыкли обходиться без них. Клара поняла, что они оба не принадлежат ей. Она не потеряла голову от отчаяния, оставаясь в прежнем добром расположении духа. Приняла юношей такими, какими они стали, и радовалась общению с сыновьями, ничего не прося взамен.

Зато Бланка без конца ворчала, поскольку братья превращали дом в помойку. За ними по пятам шел беспорядок, ералаш и суматоха. А девушка полнела на глазах и с каждым днем становилась все более вялой и унылой. Хайме обратил внимание на располневшую талию сестры и побежал к матери.

– Думаю, что Бланка беременна, мама, – сказал он без обиняков.

– Я это предполагала, – вздохнула Клара.

Бланка ничего не отрицала, и, когда эта новость подтвердилась, Клара сделала запись в дневнике своим круглым каллиграфическим почерком. Николас оторвался от практических занятий китайскими гороскопами и подсказал, что нужно сообщить отцу, потому что недели через две этого уже нельзя будет скрыть и все обо всем узнают.

– Я никогда не признаюсь, кто отец! – твердо ответила Бланка.

– Я имею в виду не отца ребенка, а нашего отца, – сказал ей брат. – Папа имеет право узнать новость от нас, прежде чем ему кто-то об этом расскажет.

– Пошлите телеграмму в деревню, – грустно распорядилась Клара, понимая, что когда Эстебан Труэба узнает, что Бланка ждет ребенка, это станет для него трагедией.