Дом, где тебя ждут

Не пугайтесь моего корявого почерка, потому что пишу левой рукой. Неделю назад на меня упала полка с книгами. Я небрежно подвесила ее за крючки, понадеялась на авось, а когда стала снимать том медицинской энциклопедии, шаткая конструкция не выдержала. Результат – травма ключицы. Мне повезло, что рядом оказался хороший доктор, который сразу наложил повязку. Правда, трещина в ключице для меня – это сущая ерунда, потому что я уже прошивала палец на швейной машинке, переворачивалась на легковом автомобиле и пару раз получала сотрясение мозга, – так что опыт у меня богатый.

Сегодня почта доставила сразу три письма: от брата, от племянника Филиппа и от вас. Брат сообщает, что все здоровы, а Филипп нарисовал свой новый велосипед и милый пейзаж с весенними фиалками. Я успела забыть, как выглядят живые фиалки, но никогда не забуду чудесные розы порцелана, подаренные мне вами. Когда мне становится совсем тошно, я представляю ведро, полное роз, и думаю, что не каждой женщине достаются такие необыкновенные подарки.

Боже мой, а какой роскошный праздник – получение писем! Оценить его может только тот, кто долго находится вдали от дорогих людей.

Сегодня, накануне Рождества, я хочу признаться, что за годы нашего знакомства вы стали дороги мне не меньше, чем родные. Не сердитесь на меня, дорогой друг, за то, что я скупа на слова, – сердцем я чувствую гораздо больше, чем говорю и пишу.

У нас все по-прежнему. Одно время мне показалось, что война стала стихать и поток беженцев сократился, но УНИТА активизировалась и боевые действия начались с новой силой. Подумать только, в Анголе выросло поколение, которое не представляет себе мирной жизни, а самая лучшая игрушка для мальчиков – это автомат Калашникова. Оружия здесь целые горы. Если бы конструктор Калашников получал один цент с каждого автомата, то давно был бы богатейшим человеком в мире.

Я сейчас занята закупкой новых палаток, благо брат внеурочно перевел мне нужную сумму денег. Я радовалась деньгам, как парижская шансонетка, внезапно получившая ангажемент в Гранд-опера. Суть в том, что недавно наш лагерь немного обстреляли, а пока испуганные люди метались по кустам, несколько палаток исчезли. Можете себе вообразить такой казус! Я привыкла, что регулярно пропадают ведра, одеяла, мыло или посуда, но палатки!

Спасибо за поздравление с Новым годом. Смешно, но я проспала его приход. Накануне мы ездили в Луанду за провизией, вернулись поздно, измотанные дорогой и руганью с поставщиками. Короче, про то, что наступил январь, я вспомнила, только когда получила от помощников милый презент в виде пачки кофе.

Что еще рассказать?

Сейчас сорок градусов в тени, и на фоне яркого солнца пальмы на горизонте кажутся черными. Я сижу под навесом напротив медицинской палатки, в которую тянется длинная очередь из мам с детьми. Путем долгих интриг мне удалось заманить в лагерь бригаду педиатров из миссии “Врачи против войны”. Они будут работать несколько дней. Душа поет от мысли, что много детей успеют получить помощь!

Как всегда, шлю вам мое неизменное спасибо за ваши (наши) чудесные прогулки по Москве. Дорого бы я отдала, чтоб иметь возможность пройтись рядом с вами по знакомым улицам. И, несмотря на годы, покаталась бы на коньках: “честно-честно”, как говорит мой племянник Филипп.

Но для этого, прежде всего, должна закончиться война. Коленопреклоненно молюсь об этом, когда нахожу в себе силы. А их, к моему стыду, все меньше и меньше.

Кланяюсь вам, дорогой друг, и надеюсь, что вскоре на мое имя прилетит новое письмецо из России.

Отдельное спасибо за открытки с видами Москвы. Она чудесна!

Ваша Варвара».

Москва, 2000 год

СМС-сообщение о смерти Сергея Дмитриевича было не подписано.

Уставившись на телефон, Варвара с горьким недоумением подумала, что Сергей Дмитриевич никак не мог умереть, потому что осенью они планировали встречу в Париже. Вот буквально вчера из России пришло очередное письмо, где Ладынин обговаривал дату вылета. Предполагалось, что наилучшее время сентябрь, окутанный легкой дымкой позднего тепла, перемешанного с морским бризом.

Отказываясь верить в неизбежное, Варвара так и не сумела заплакать. Молилась и читала Псалтирь, прося дедушку Игнатия помочь душе новопреставленного в долгом странствии. Некое подобие успокоения пришло вместе с покупкой билета на Москву, потому что там, на знакомых по письмам московских улочках, их души снова окажутся вместе.

Несмотря на грозу, пилот приземлил самолет без единой встряски. Варвара даже не сразу поняла, что они уже не летят, а катят по взлетной полосе, мокрой от хлещущего ливня. Пассажиры в салоне разразились рукоплесканиями. Заметив Варварино удивление, соседка по креслу улыбнулась:

– Иностранцы всегда удивляются, зачем русские хлопают, а я рада возможности поблагодарить экипаж.

Сквозь иллюминатор мутно просматривалось массивное здание аэропорта с красной неоновой надписью «Москва».

Варвара отстегнула привязной ремень и почувствовала, как сердце забилось резкими, неровными толчками. Унимая тахикардию, она несколько раз глубоко вздохнула.