Дом, где тебя ждут

– Сумасшедшая! – крикнула ей вслед дама в норковой шубе, когда Аглая пулей промчалась мимо. На фонарях муниципалитет явно экономил, и от дома к дому приходилось пробираться в кромешной темноте, а потом долго искать номерные таблички. Видимо, в целях конспирации указатели оказывались прибитыми только с одной стороны дома.

Задохнувшись морозным воздухом, Аглая остановилась около огромной многоэтажки, раскрашенной странными коричнево-желтыми полосами. На расчищенном от снега пятачке женщина катала коляску с ребенком.

– Подскажите, где пятьдесят шестой дом?

– А вот он, – взмахом руки женщина указала на типовую башню, опоясанную проходными балконами. У единственного подъезда с распахнутыми дверями стояла карета «скорой помощи», и два санитара в белых халатах затаскивали внутрь носилки, прикрытые клетчатым одеялом. Опоздала! У Аглаи неприятно заныло под ложечкой. Осторожными шагами она приблизилась к машине, наткнувшись на острый взгляд фельдшера, в котором ясно читалась неприязнь к зевакам, досужим до чужих неприятностей.

Оперев на одно колено медицинский саквояж, он щелкнул замком и резко бросил в Аглаи-ну сторону:

– Что, интересно?

– Нет, что вы, – она показала пальцем на кузов, – я работаю с этой женщиной. Прибежала помочь, а уже поздно. Можно я поеду с вами в больницу?

Фельдшер неожиданно ухмыльнулся:

– Прокатиться с нами можешь, конечно. Потом. Если захочешь. Только пациент у нас не женщина, а мужчина.

Ожидая услышать другой ответ, она не сразу осознала слова фельдшера и возмутилась:

– Какой мужчина?

– Обыкновенный. Хомо сапиенс с алкогольным отравлением.

Поставив саквояж в салон, фельдшер двумя руками закрыл дверцы машины. Шофер включил двигатель. Это заставило Аглаю очнуться. Она рванула в подъезд, чувствуя, как остановившееся было сердце забилось с новой силой. Светлана Михайловна жила на пятом этаже, а лифт стоял на десятом. Аглая не стала ждать, пока спустится кабина, и побежала вверх, на одном дыхании перепрыгивая через несколько ступеней.

– Светлана Михайловна, откройте, это я, Аглая! – Аглая жала и жала кнопку звонка. – Светлана Михайловна!

– Светлана Михайловна ушла, – сказал вдруг над ухом спокойный мужской голос.

– Как ушла?

Обернувшись, Аглая встретила взгляд шоколадных глаз, которые смотрели на нее с затаенной усмешкой.

* * *

– Светлана Михайловна ушла гулять с собакой. Я только что с ней поздоровался.

Глядя на нее, молодой мужчина с аккуратной русой бородкой едва сдерживал смех. Сбросив со лба прядку спутанных волос, Аглая поняла, что выглядит дико: глаза безумные, волосы как мочалка из морозилки, из расстегнутой куртки виднеется ворот толстовки, второпях надетой наизнанку.

Его неуместная веселость вызвала у нее гнев. Быстрым движением запахнув куртку, она сердито выпалила:

– Вы, наверно, обознались. Светлана Михайловна звонила мне, плакала и просила о помощи.

– Ах, это… – мужчина переждал, пока Аглая несколько раз яростно нажмет кнопку звонка и примирительным тоном сообщил: – Кажется, я должен вас просветить, что наша дражайшая Светлана Михайловна частенько устраивает подобные шоу. Поводы, знаете, самые разнообразные. Например, буквально вчера у Светланы Михайловны рвало кошку, а на прошлой неделе ей показалось, что соседи сверху подбросили на балкон дохлую крысу.

– Она что, сумасшедшая? – севшим голосом спросила Аглая.

– Ну, не знаю, я не психиатр, – сказал мужчина. – Может быть, просто мнительная. Мы, соседи, уже привыкли и не реагируем. Значит, теперь она взялась за сотрудников детского сада. Я ведь не ошибаюсь? Вы, наверно, воспитательница?

– Воспитательница. И что? Как бы то ни было, человек звал на помощь, и надо до конца выяснить, в чем дело.

Не собираясь сдаваться так быстро, Аглая еще раз позвонила в дверь, теперь уже из чистого упрямства. Кроме того, мужчина стоял как приклеенный и не собирался уходить, а она не была расположена ставить себя в глупое положение.

Двумя пальцами он отнял ее руку от звонка, но не отпустил, а крепко взял за запястье:

– Знаете, что мы сделаем?

– Мы? – удивленно переспросила Аглая.

– Ну да, мы. Я же не оставлю вас стоять на лестнице с обледеневшими волосами. Кроме того, здесь дует. – Они одновременно посмотрели на окно с перекошенной рамой, откуда нещадно си-фонило. – Мы сейчас пойдем ко мне, попьем чаю, и вы услышите, как вернется Светлана Михайловна. Меня, кстати, зовут Евгений Борисович.

– А я – Аглая Леонидовна, – понижая тональность разговора, ответила Аглая.

Она была точно такой, как описывала эта старая курица Светлана Михайловна: красивая и рыжая, с бровями вразлет над глазами цвета весны. Когда Аглая задохнулась от ярости, плотно сжатые губы изогнулись полумесяцем. Евгений Борисович едва не застонал, так захотелось прижать лицо к тонкой шее и укусить молочную кожу, чувствуя, как к нему переходит частица ее силы.

Наверное, в какой-то момент от восторга он перестал владеть своим лицом, потому что Аглая отшатнулась. Евгений Борисович понял, что сейчас она развернется и уйдет, поэтому поспешил расцвести в самой обаятельной улыбке, на которую был способен.