Дом, где тебя ждут

– Аглая Леонидовна, прошу вас, не отказывайтесь. Чайник вскипит за несколько минут. Вы, кстати, что любите, чай или кофе?

Он выстраивал предложения так, чтобы втянуть ее в беседу. Сейчас главное – уболтать, уговорить, расслабить, а потом немножко гипнотической техники, капля нейролингвистического программирования, и птичка в твоих руках. Единственным препятствием был крестик, проглядывающий в вороте футболки, – совсем крошечный, почти детский. Евгений Борисович старательно отводил глаза от его золотого блеска, как от дуги высокого напряжения. С православными всегда получалось труднее, словно маленький кусочек металла на шее имеет свойство щита ратников.

С затаенной радостью, Евгений Борисович увидел, как из Аглаиных глаз исчезло сердитое выражение.

Он мягко повторил вопрос:

– Так чай или кофе? Со сливками?

– С сахаром, – сказала Аглая, и Евгений Борисович в душе отпраздновал первую победу.

Отрезая гостье путь к отступлению, он распахнул дверь своей квартиры и включил свет в прихожей. Бронзовые лампы эпохи модерна вспыхнули и отбросили теплый свет на массивную дубовую вешалку с инкрустированным козырьком. Угольками блеснули стеклянные глаза чучела совы над старинным зеркалом. Продавец клялся, что зеркало из квартиры Керенского. Евгению Борисовичу льстила мысль о равенстве с Керенским, хотя бы перед гладью стекла.

Обставляя квартиру, Евгений Борисович сразу решил – никакого новодела. У него все должно быть солидно, дорого и с индивидуальностью. Ради права жить самостоятельно пришлось отсуживать у родителей свою долю в обширной квартире в центре Нижнего Новгорода и пройти через выматывающую процедуру размена, результатом которого стал переезд в Петербург.

Нанятый дизайнер первым делом предложил перенести кухню в гостиную, выгородив угол мраморной стойкой. Таким образом, стандартная двушка преобразовалась в трехкомнатную квартиру с парой спален. Особой гордостью Евгения Борисовича была дверная арка, которую поддерживали Ангелки с иконостаса католической церкви. Краснодеревщик вписал Ангелочков точно по углам проема, создавая иллюзию некоего алтаря, скрытого за вишневым занавесом из органзы.

– Я не признаю дверей внутри квартиры, – пояснил Евгений Борисович, подметив заинтересованный взгляд Аглаи. – В помещении должно быть много света и воздуха.

Отодвинув рукой занавес, он ввел ее в комнату, где царил шикарный кожаный диван на львиных лапах. Старинный шкаф со сдержанным достоинством хранил фолианты, расположенные в живописном беспорядке. На нижней полке с продуманной небрежностью лежала раскрытая книга на старонемецком языке.

– Присаживайтесь, Аглая Леонидовна, а я пойду варить кофе, – Евгений Борисович помедлил, – или все-таки чай будете? С медом, на травах. Гарантирую, вы никогда такой не пробовали.

Ожидая ответа, Евгений Борисович внутренне замер, и очень обрадовался, когда та послушно кивнула:

– Хорошо, чай.

Заваривая чай, он смотрел, как Аглая неспешно прошлась по комнате, но садиться не стала, остановилась у окна.

«Высматривает Светлану, – понял Евгений Борисович и усмехнулся. Он сам лично посоветовал Светлане Михайловне пойти прогуляться сразу после звонка Аглае. – Пусть ждет, Светлана будет гулять еще часа два».

Ему хотелось прямо сейчас подойти, взять Аглаю за руки, заглянуть в глаза и заболтать до полусмерти, но он медлил, давая ей осмотреться.

Плывущий по комнате запах трав расслаблял и дурманил. На тканом французском гобелене козлоногий сатир преследовал юную нимфу.

Черная ваза на круглом столике вбирала в себя темноту ночи.

– Чай готов, – сказал Евгений Борисович. – Я положил туда пару ложек донникового меда, – с чашкой в руках он подошел вплотную к Аглае. – Чувствуете, какой тонкий аромат? Терпкий и чуть горьковатый.

Она легко втянула ноздрями воздух, и Евгений Борисович увидел, как ее зрачки расширились и слезно блеснули.

Словно дирижируя невидимым оркестром, Евгений Борисович провел рукой перед глазами Аглаи. У него были длинные, красивые пальцы с округлыми ногтями и квадратный перстень, увенчанный кроваво-красным камнем. Когда перстень попадал в полосу света, внутри камня загоралась красная точка волчьего глаза.

– Мы с тобой будем ездить по свету. Ты увидишь Рим, Венецию, Флоренцию, – откуда-то издалека пробирался к ней голос Евгения Борисовича. При перечислении его интонации стали монотонными. – Аглая, тебя интересует искусство?

«Что он говорит? При чем здесь искусство? – отвлеченно блуждали обрывки мыслей.

Сквозь теплую волну забытья, Аглая почувствовала, как к ее губам приблизилась чашка с чаем. Она облизала пересохшие губы и сделала большой глоток, мягким комком упавший в желудок.

Нью-Йорк, 2014 год

Сегодня был день примерки свадебного платья, и Тесса вымоталась до предела. Сперва пришлось сидеть в бутике и смотреть, как продавщицы выносят одно платье за другим.

Менеджер трещала без перерыва:

– Обрати внимание на этот фасон. Его обожает Памела Андерсон… Такую ткань всегда выбирает Дженнифер Лопес… В подобном платье выходила замуж Джоан Коллинз, кстати, муж младше ее на двадцать три года.