Дом, где тебя ждут

Вперив в нее пронзительный взгляд, он тяжело задышал, и не успела Аглая опомниться, как ее лицо оказалось зажато в клещи его ладоней.

– Повтори, что ты сказала?

Евгений Борисович стиснул руки, и Аглая поняла, что ее голова сейчас лопнет. Не имея возможности вырваться, она застыла в нелепой позе на носочках, потому что он тянул голову вверх, словно хотел оторвать от туловища.

Ей было и больно, и страшно, но ярость брала верх. Аглая с силой пнула его ногой прямо в колено, обтянутое тонким вельветом.

– Я от вас ухожу!

Евгений Борисович громко выругался:

– Сначала сдохнешь! От меня так просто не уходят.

Он резко разжал руки, и Аглая едва удержалась, чтоб не упасть. От звона в ушах слегка подташнивало, но, главное, – ушло чувство страха, которое беспокоило перед тем, как она решилась сказать об уходе.

– Я думала, мы расстанемся по-хорошему! – отличная реакция помогла ей уклониться от пощечины.

В гнетущем пространстве, наполненном тяжелым дыханием Евгения Борисовича, они стояли друг напротив друга и выжидали, кто раньше шевельнется.

Евгений Борисович первым отвел глаза, борясь с желанием повалить ее на пол и пинать, пока она не начнет ползать у его ног и лизать ботинки. Чтобы взять себя в руки, ему пришлось припомнить занятия по психологии в Американском университете демократии, где слушателей учили технике ухода от конфликтных ситуаций.

– Вы сможете раздавить противника позже, – ощерясь искусственной улыбкой, поучала пышногрудая блондинка-профессорша. В отличие от поляка, соседа по кампусу, который во все глаза пялился в вырез профессорши, он тщательно записывал методику тренинга.

Концентрируя дыхание на диафрагме, Евгений Борисович сделал глубокий, спокойный вдох и выдох, дождался, когда расслабятся мышцы лица, и только потом сказал:

– Запомни, Мезенцева, с этого момента ты покойник.

* * *

– Никита, не бросайся песком, ты попадешь Оле в глаза, – сказала Аглая и встала со скамейки, чтобы пересчитать детей. Катя, Сережа и Боря катали машинки по столу в беседке. Лера и Юля менялись куклами. Пять человек сидели в песочнице. Двойняшки Бубновы пинали друг другу мяч. Таня и Ира качались на качелях. Новенькая девочка Анжела Баранова гонялась за мальчиками и осеняла их розовой волшебной палочкой с пластиковой звездой на конце.

На дневную прогулку вышли с пятиминутным опозданием, как частенько случалось после занятий по изодеятельности. Сегодня делали объемную аппликацию лубяной избушки для картонного зайца. Для бревен надо было накатать бумажные трубочки, а потом аккуратно выложить из них сруб домика. Самые ловкие успели дорисовать около избушки дерево и приклеить на него яблоки из пенопластовых шариков.

Убедившись, что прогулка идет своим чередом, Аглая встала с краю площадки, чтобы держать детей в поле зрения. Зверски хотелось спать и плакать. После ухода из Школы лидеров она постоянно находилась в состоянии приговоренной к смерти. Ночью, лежа без сна, вслушивалась в тишину, в которой витали слова, сказанные с тихим бешенством: «С этого момента ты покойник». Представить себя трупом оказалось несложно. Воображение рисовало убийцу на пороге квартиры, смотрящего на нее с жуткой усмешкой, растянутой от уха до уха.

Жить на первом этаже было страшно, потому что хлипкие решетки с проржавевшей основой служили скорее психологической преградой, чем реальной защитой. Каждый шорох за окном вызывал дрожь, от стука шагов за дверью начинало неистово колотиться сердце.

Что ее хранило? Только милость Божия.

В детском саду, среди людей и веселой суеты, страх ненадолго отпускал.

Аглая знала, что Евгений Борисович может быть опасным, как дикий зверь, но прошло две недели, а ее никто не побеспокоил. Телефон молчал, если не считать звонков от знакомых и мамы.

Она интересовалась насчет денег. В подъезде никто не подкарауливал и стекла в окнах не бил.

– Аглая Леонидовна, мне надо в туалет.

Маленькая, как кукла, Катя стояла рядом и крепко сжимала коленки. На Катином лице с выразительным страданием поблескивали большие глаза.

– Катя!!!

С лихорадочной быстротой Аглая стала расстегивать на Кате куртку, уже на ходу соображая, что на Кате надеты брюки на подтяжках и колготки.

– Ой, не могу терпеть, – причитала Катя, пока Аглая волокла ее к зарослям кустиков, – ой! Ой, все.

Аглая остановилась:

– Эх, Катя, Катя…

Катя с виноватым видом повесила голову, хотя глазенки посверкивали хитро и весело. Гулять оставалось еще сорок минут.

На Аглаину просьбу присмотреть за группой воспитательница с соседней площадки Ирина Николаевна понимающе махнула рукой и прокричала:

– Со всеми бывает. Иди, переодевай, не беспокойся.

Средняя группа была на втором этаже. Чтобы обернуться быстрее, Аглая схватила Катю в охапку.

– Катюшка, неси запасную одежду.

Катя потешно развела ладошки в стороны и пожала плечами:

– А у меня нет.

– Как нет?

Аглая едва не застонала. Рывком открыв Катин шкафчик, она бегло перерыла вещи. Пальцы остановились на спортивных трусиках и маечке:

– Быстро надевай, а я поищу чьи-нибудь колготки.