Дом Гуччи. Сенсационная история убийства, безумия, гламура и жадности

Несмотря на оглушительный успех, все это не стало для «Гуччи» легкой прогулкой. В сентябре 1997 года – всего через месяц после того, как «Уолл-стрит джорнал» назвал Гуччи «самым популярным именем в сфере предметов роскоши как среди ценителей моды, так и среди управляющих фондов», – два года головокружительного взлета продаж и цен на акции «Гуччи» внезапно закончились. Де Соле, недавно вернувшемуся из поездки в Азию, не понравилось то, что он там увидел. Лучшие отели и рестораны Гонконга, который в течение многих лет был торговым районом для японских туристов, пустовали, в то время как продажи «Гуччи» на Гавайях (еще одна остановка для путешествующих японцев) резко упали. Сорок пять процентов бизнеса «Гуччи» приходилось на Азию и еще больше зависело от японских туристов на других рынках. Так же как они заставили продажи «Гуччи» взлететь в 1994 году, японские покупатели отказались от бренда три года спустя.

Двадцать четвертого сентября 1997 года де Соле, встревоженный, предсказал более медленный, чем ожидалось, рост во второй половине года. Он был первым генеральным директором в сфере предметов роскоши, предупредившим об азиатском кризисе, который взбудоражит международные рынки в ближайшие месяцы. В ответ цена акций «Гуччи», которая взлетела до максимума в 80 долларов в ноябре 1996 года, обвалилась примерно на 60 процентов в течение следующих недель – до минимума в 31,66 доллара.

Том Форд, у которого к тому времени были опционы на акции на миллионы долларов, покрылся холодным потом, когда акции «Гуччи» резко упали, и за закрытыми дверями отругал де Соле за то, что тот так откровенно высказался о негативном прогнозе, который затмил хорошие новости о приобретении «Северин Монтр». Но предупреждение де Соле стало сигналом для всей отрасли – вскоре «Прада», LVMH, DFS и многие другие изо всех сил пытались сократить свои убытки в Азии.

Низкая и колеблющаяся цена акций «Гуччи» означала, что впервые с момента их выпуска «Гуччи» может быть выкуплена примерно за 2 миллиарда долларов, что вызвало слухи о том, что другие флагманы индустрии предметов роскоши, такие как Бернар Арно из LVMH, к тому времени широко известный как барон поглощения, рассматривают возможность выкупа «Гуччи». В ноябре, несмотря на интенсивное лоббирование со стороны де Соле, акционеры «Гуччи» отклонили предложенные меры против поглощения, которые ограничили бы право голоса одного акционера до 20 процентов, независимо от размера пакета. Это действие сделало компанию «Гуччи» еще более уязвимой, хотя на тот момент все потенциальные короли поглощений были заняты укреплением своих империй в Азии.

– Это привилегия акционеров – решать, – сказал де Соле, пытаясь скрыть разочарование по поводу поражения. – Я выполнил свой долг.

Де Соле пережил семейные войны «Гуччи» как завоеватель, который вывел «Гуччи» на новые территории. Но, как и всем завоевателям, ему пришлось готовиться к новым войнам.

Глава 17. Аресты

Алессандра Гуччи с темными непричесанными волосами втолкнула мать в просторную ванную комнату квартиры на Корсо Венеция так, чтобы ни один из находившихся в доме полицейских этого не заметил. Патриция и две ее дочери переехали в эту великолепную квартиру через несколько месяцев после смерти Маурицио, сменив свой пентхаус в Галлериа Пассарелла на экстравагантную съемную квартиру Маурицио. Алессандра быстро заперла дверь и оттолкнула мать в дальний угол к облицованной мрамором стене, где, как она надеялась, их никто не услышит.

– Mamma! – прошипела Алессандра, держа свою миниатюрную маму за плечи и глядя в немигающие глаза Патриции. – Я клянусь тебе, что все, что ты скажешь мне сейчас, останется между нами. Скажи мне! – напирала она, впиваясь пальцами в плечи Патриции. – Скажи: это сделала ты? Клянусь, я не скажу Нонне Сильване или Аллегре.

Патриция снова посмотрела на бледное лицо своей старшей дочери. На один миг она заглянула в обеспокоенные голубые глаза, которые всего несколько минут назад были мирно закрыты во сне.

В 4:30 утра в пятницу, 31 января 1997 года, две полицейские машины остановились перед закрытым ставнями палаццо на Корсо Венеция, 38. Филиппо Нинни, темноволосый начальник уголовной полиции Милана, вышел и позвонил в дверь квартиры Гуччи, где Патриция теперь жила с Алессандрой, Аллегрой и двумя слугами, а также с кокер-спаниелем Роаной, говорящим скворцом, двумя утками, двумя черепахами и кошкой.