Дом Гуччи. Сенсационная история убийства, безумия, гламура и жадности

В Милане Патриция, чья апелляция была отклонена, проводит дни в своей тюремной камере Сан-Витторе[55], пытаясь забыть прошлое и не имея возможности представить себе будущее. Ее мать, Сильвана, живет в огромной квартире на Корсо Венеция и регулярно навещает Патрицию, по-прежнему принося ее любимый мясной рулет каждую пятницу. В феврале 2000 года прокурор Карло Ночерино незаметно закрыл дело о том, что Сильвана ускорила смерть своего мужа Фернандо Реджани и знала о плане Патриции по убийству Маурицио либо содействовала ему. Теперь Сильвана заботится о дочерях Патриции и Маурицио, регулярно общаясь с Алессандрой, которая завершает третий год обучения в бизнес-школе в Лугано, и Аллегрой, которая живет в квартире на Корсо Венеция с бабушкой и изучает право в Милане – как и ее отец. Несмотря на высокую стоимость обслуживания, девочки сохранили великолепную яхту Маурицио «Креол», на которой ежегодно заглядывают в Сен-Тропе на регату «Ниуларж» в память о своем отце. На борту яхты они также наслаждались идиллическими круизами и визитами представителей европейской элиты, например принца Монако Альберта. Сегодня Алессандра и Аллегра думают о своем отце как о Питере Пэне, мальчике, который ни за что не хотел взрослеть.

– Он любил играть, – вспоминала Алессандра. – Он и Аллегра часами играли в футбол, потом приходили домой уставшие и начинали играть в видеоигры. Он был страстным поклонником «Феррари», «Формулы-1», Майкла Джексона и мягких игрушек. Однажды на Рождество он пришел домой с огромным красным попугаем для меня, позвонил в звонок и заговорил забавным голосом попугая. Подарки всегда приносил лично.

Но он не всегда был рядом с девушками.

– В течение нескольких месяцев мы говорили до шести раз в день, – вспоминала Алессандра. – А после он исчезал и появлялся снова четыре или пять месяцев спустя. Он мог быть то нежным, то безразличным. Но я была уверена, что однажды, несмотря на все ссоры, рано или поздно он и моя мама снова будут вместе.

Говорят, что самое важное, что родители могут сделать для своих детей, – это любить друг друга.

В нескольких кварталах к северу от Корсо Венеция Паола Франки живет со своим сыном Чарли в квартире на двенадцатом этаже, переданной ей вторым мужем. В роскошной гостиной, украшенной плюшевой обивкой, прекрасным антиквариатом и увешанной знаменитыми зелеными шелковыми шторами, о которых они с Патрицией спорили, фотографии Маурицио Гуччи украшают каждый стол и полку.

Возможно, из всех людей, которых покинул Маурицио, тот, чья жизнь без него была бы самой пустой, – это Луиджи Пировано, его верный водитель. Выйдя на пенсию и овдовев, Луиджи проводит свои дни, вспоминая о Маурицио. Каждый день он приезжает из своего дома в Монце в северном пригороде Милана и объезжает все их старые места, возле квартиры на десятом этаже на Корсо Монфорте, где жили Маурицио и Родольфо; Виа Монте-Наполеоне, где в 1951 году Родольфо открыл первый магазин Гуччи в Милане, который по-прежнему работает вверх по улице от стильного нового флагманского магазина «Гуччи».

Луиджи проезжает мимо резиденции Бонапарта на улице Виа Кузани, где когда-то жил Маурицио, и вниз по улице Виа Палестро, где в солнечные дни паркуется, чтобы прогуляться по песчаным дорожкам Джардини Публичи напротив окон, в которых располагался офис Маурицио, и двери, за которой тот умер. Прошло четыре года, прежде чем Луиджи смог заставить себя пообедать в «Бебель», семейной траттории, где подавали стейки fiorentina, которые так любил Маурицио. Маурицио привел Алессандру и Аллегру сюда на обед за неделю до того, как его застрелили.

Пока он ел и болтал с хозяевами в «Бебель», Луиджи поправлял на носу свои черепаховые очки, как это делал Маурицио. Фактически Луиджи носил очки Маурицио. На Луиджи нахлынули воспоминания – воспоминания о мальчике Маурицио, его первой машине, ранних возлюбленных, его отношениях с Патрицией, начале проблем, il periodo sbagliato[56]. Были времена, когда Луиджи приносил горячий домашний куриный суп Маурицио из своего собственного дома, чтобы лечить босса в его одиноком пристанище; регулярные ужины с жареным цыпленком, которого Луиджи покупал в местном продуктовом; постоянные путешествия – Флоренция, Санкт-Мориц, Монте-Карло, Рим – и не только.

– Маурицио был одинок. Совершенно, полностью, принципиально одинок. С ним был только Луиджи. Ночь за ночью я оставлял жену и сына, чтобы пойти к нему, – вспоминал Луиджи. – Требовать этого от человека – чересчур, но кто хочет слушать такое?

На похоронах Маурицио Луиджи безудержно рыдал. Его сын осуждающе посмотрел на отца и сказал: «Papà, ты не плакал так, когда умерла Mamma».