Дом Иова. Пьесы для чтения

Электричество мигает.

Иногда я просыпаюсь ночью от того, что слышу звонок, который торопит зрителей занимать свои места и тогда я думаю спросонок, что перед тем, как выйти на сцену, мне неплохо было бы хотя бы сполоснуть лицо… А иногда вечером, когда ветер стихает, я могу поклясться, что где-то недалеко раздаются аплодисменты; знаете, иногда даже целая буря аплодисментов, которые с каждым разом становятся все громче… Вы никогда ничего такого не слышали, господин Розенберг?

Розенберг: Конечно, все это совершеннейшая чепуха, но должен признаться, что иногда, когда я прогуливаюсь по пляжу, мне тоже кажется, что я слышу что-то очень похожее на то, о чем ты говоришь.

Вербицкий: Я всегда говорил, что сумасшествие заразительно.

Розенберг: Кроме того, я тоже нашел однажды гардеробный номерок… (Расстегивая рубашку и доставая висящий на цепочке номерок). Видите?.. Я ношу его на шее черт знает зачем, как будто это какой-то талисман, который сможет мне помочь в трудную минуту… Вот. Номер пятнадцать…

Мигает и потом перестает мигать электричество.

Следователь (оторвавшись от своих бумаг): Вы меня извините, господа, но у меня почему-то сложилось такое впечатление, что вы здесь все немного тронулись умом. У вас, наверное, климат к этому располагает.

Небольшая пауза.

Розенберг (задумчиво): А может и климат…

Короткая пауза

Эпизод 22

Бандерес (появляясь в дверях): Партия!

Брут (появляясь вслед за Бандересом): Партия!.. Если кого-то это может утешить, то я проиграл Бандересу три литра пива.

Розенберг: И как же ты теперь это переживешь?

Брут: Стоически.

Николсен (появляясь из бильярдной): Господин Брут сражался как лев… Но обстоятельства оказались сильнее. (Садится за свободный столик).

Свет мигает.

Брут: Чертова подстанция.

Осип (Бандересу, тасуя карты): Сыграем?

Бандерес: С тобой? (Смеется). Хочешь, чтобы я ушел отсюда голым?.. (Садится напротив Осипа). Ладно, раздавай.

Осип раздает карты. Пауза, в завершение которой свет мигает и гаснет. Сцена погружается в темноту.

Бандерес: Ну, что это такое…

Брут: Господи, опять…Александра!.. Неси свечи… (Кричит). Александра! (Глухо). Чертова подстанция…

Розенберг (глядя в окно): Фонари тоже не горят.

Вербицкий: Надо звонить.

Брут: Телефон не работает.

Вербицкий: Говорят, есть такие телефоны, которые работают без всяких проводов.

Брут: И такие машины, которые ездят без колес. (Кричит). Александра!..

Появляется Александра с двумя горящими свечами.

Брут: Давай сюда. (Взяв у Александры огонь, зажигает от него свечу на стойке бара, затем еще одну на столе). Зажги еще вон те, на столе…

Бандерес: И у нас.

Брут: И у них… И у господина следователя… Не обессудьте, господа, но кажется придется немного посидеть в темноте.

Вербицкий: Не в первый раз…

Небольшая пауза. Александра зажигает свечи и уходит.

Брут: Что за наказание....

Николсен: Если бы я писал детективные романы, то непременно описал бы все, что сейчас происходит… Сначала кто-то выключает телефон, потом свет, а потом под покровом темноты происходит какой-нибудь шурум-бурум с кровавым исходом… Пять трупов, лужи крови и неизвестный убийца, который не оставляет улик…

Вербицкий: Кстати, о трупах. В Гонолулу поймали убийцу, который убил тридцать человек. Угадайте, за сколько продали на аукционе его нож?.. За тридцать четыре тысячи долларов. Тысяча долларов за душу.

Николсен (поднявшись их-за стола): Позвольте… Значит, если бы я убил, допустим, не тридцать, а шестьдесят человек, то мой нож мог бы уйти на аукционе за шестьдесят восемь тысяч долларов… Мне кажется, в этом что-то есть… (Подойдя к висящей на стене шарманке, Бруту). Вы позволите? (Осторожно крутит ручку шарманки, не снимая ее со стены).

Шарманка играет. Почти сразу на улице начинает выть собака.

Брут: Господи. Опять эта чертова собака…

Пауза. Шарманка играет, воет собака.