Дом изгнанников (СИ)

  Оказывается, я даже не умею держать в руках карандаш. Да-да, и не только я. Художники держат карандаш совершенно не так, как нормальные люди, и сначала это жутко неудобно, но где-то уже в середине первого занятия мы все вполне научились владеть орудием художника, приготавливать бумагу (здесь тоже свои тонкости) к творческому процессу и правильно прикреплять ее к планшету.

  К тому же, я, видите ли, не вижу главного, оно у меня утопает в деталях; это как женщина, надевшая сережки и колечки-браслетики, забывшая влезть утром в платье. Примерно так же, как эта незадачливая дама чувствовала себя и я, когда Профессор на примере моего рисунка показывал, как не надо передавать цветовой спектр на черно-белом рисунке. Впрочем, заметил, что все мы пришли сюда не зря и у всех нас есть шанс стать художниками, но, конечно, не сразу.

  Тем не менее, однажды, в детстве, я уже сдалась, и теперь ни за что не успокоюсь до тех пор, пока не нарисую к одной из своих историй такую иллюстрацию, чтобы кто-то другой, увидев ее, спросил, а что за краски у художника?

  Я не сдамся. Нет. Ни-за-что.

   32

  К уже знакомым нам бутылкам и чайнику, луку сегодня добавляются яблоко и разноцветное полотенце в мелкую полоску. Когда все это наконец разместилось (правда, не так, как мне хотелось) на моем акварельном листе, прежде, чем взяться за краски, стираю все ненужные линии. Незамысловато, но неожиданно профессор находит, что это небезынтересно. И еще более неожиданно - предлагает мне перерисовать полотенце в деталях.

  "Какая-то в этом... странная наивность, - остался, наконец, доволен мной, когда я закончила рисунок. - Но в ней есть все".

   33

  Наверное, пройдет сколько-нибудь, может быть, даже и немного времени, и я буду с легкой ностальгией вспоминать свою каморку папы Карло, где училась рисовать.

  Почему-то именно здесь я как-то по особенному ощущаю Пространство и Время, как они, постоянно взаимодействуя друг с другом, то сужаются до карандашной точки на листе, то расширяются до того невообразимого, что принято называть абстрактно "бесконечность".

  И со мной тоже происходит что-то не вполне объяснимое. Например, я вспомнила вдруг...

  В детстве у меня были друзья, их звали... я даже не помню их имен.

  Собственно говоря, они даже не были реальными людьми, но это ничуть не мешало нашей крепкой дружбе.

  Один из них стал мне старшим братом, а вторая была моей сестрой-близнецом. Мне, конечно, стоило немалых усилий тогда напрячь фантазию, чтобы как-то оправдать их появление на свет. Брат должен был быть именно на семь лет старше, в моих мечтах его появление на свет выглядело довольно странно. Мама переносила его в животе семь лет и даже не заметила, что в ней кто-то живет. А потом он выбрался на белый свет вместе со мной и моей сестрой-близнецом, но их украли прямо в роддоме злые люди, которые были не то учеными, не то какими-то колдунами. В общем, мы встретились и подружились с моим братом и сестрой, но ни я, ни они, как в индийском фильме, не догадывались, что мы родные души. Мариэлла и Ив обладали удивительным даром - они умели оставаться невидимыми для всех остальных и были видимыми для меня. Благодаря этому мы часто попадали в разные передряги. А потом Мариэлла и Ив как-то незаметно ушли из моей жизни, и я даже никогда не задавалась вопросом, куда, как сложились их судьбы.

  Почему теперь я вспомнила вдруг о них?

  К слову, у меня есть и настоящий, невыдуманный, брат, но младший и зовут его не Ив.

   34

  До сих пор мне так и не удалось поговорить с Элей по телефону.

  Похоже, ее номер заблокирован для всех.

  Мне ничего не оставалось, кроме как нагрянуть к ней к гости без приглашения. Благо, адрес Жанне известен. Она предупредила, чтобы я ни в коем случае не упоминала о Ветровой, эта фамилия действует на Элю, как гипноз, и она яро бросается на защиту мошенницы.

  Мое глубокое убеждение - невозможно помочь человеку, если он сам хотя бы немного, хотя бы совсем чуть-чуть не хочет себе помочь. Иначе это просто-напросто насилие над чьей-то волей.

  Я сказала об этом Жанне, когда она мне позвонила в очередной раз.

  - Какое насилие? - возмутилась она, стала почти агрессивной. - Эля думает, что у нее все хорошо, она живет в каком-то своем темном мире и не хочет из него выбираться. О чем ты говоришь? Она была нормальный адекватный бизнесмен, а теперь она овощ! Она ничего не решает, она полностью под властью Ветровой, зависит от нее, как наркоман от новой дозы.

  Слово "овощ" неприятно резануло слух. В тоне Жанны ощущалось презрение, которое она и не пыталась скрыть.

  - Оля - талантливая творческая личность, у нее свой жизненный путь и свое право, в том числе, и на ошибки.

  - Она умница, талант, - согласилась старшая сестрица. - Но сейчас ее талант полностью во власти Ветровой, и она делает с ним все, что захочет, лишь бы получить побольше денег. Больше, кроме денег, ее ничего в жизни и не интересует. Даже с собственной дочерью не общается годами. Через неделю приедет Виолетта, она у меня юрист, очень хороший юрист, но и она не может сделать ничего с этой гадиной. Виолетта сама тебе все расскажет...

   35