Дом изгнанников (СИ)

  Человеку было двадцать восемь лет. Звали человека Иван Иванович. Именно так почему-то все его вокруг называли или чаще сокращенно Ван Ваныч.

  В одной руке Ван Ваныч сжимал армянский коньяк, в другой шампанское брют и пакетик винограда.

  - Пойдем, - сказал он вместо "привет".

  - Куда? - спросила я вместо ответного "привет".

  - К нашим дедам, отметим успех.

  Дедами он называл по большей части немолодых уже членов местного отделения Союза писателей. Уже две недели при одном даже упоминании Ван Ваныча они мгновенно покрывались красными пятнами, начинали громко сопеть или проявляли другие признаки стойкой аллергии.

  Ван Ваныч стойко старался всего этого не замечать и сейчас направлялся к дедам с явным намерением разбавить их ряды своей молодой кровью, и мне было интересно узнать, что из этого выйдет.

  Как я и предполагала, вопреки оптимизму Ван Ваныча, ничего хорошего.

  Главный дед по фамилии Горбунов его, впрочем, ждал и даже пригласил двух других дедов и секретаршу Машу на шампанское, коньяк и виноград.

  Маша, правда, благоразумно ограничилась несколькими виноградинами. Шампанское пила только я, и в такую жару, явно, стоило ограничиться одним-максимум двумя бокалами.

  - За искусство и за то, чтобы мы любили искусство в себе, а не себя в искусстве, - провозгласил главный дед.

  - Николай Владимирович! - после первого глотка попытался взять быка за рога Ван Ваныч и хитро прищурился. - Сколько книг должно быть издано у писателя, чтобы он мог вступить в Союз?

  - "Писатель" и "вступить в Союз" это, знаешь ли, разные категории, писателем сейчас себя называет каждый, кто умеет писать.

  Шутка была коронной, и главный дед повторял ее при любом удобном и неудобном случае.

  Два других члена Союза и Маша услужливо хихикнули.

  - Я бы сказал, писатель - это тот, кто хорошо умеет писать, кого издают и читают и кто зарабатывает на этом деньги, - возразил Ван Ваныч и отхлебнул коньяка.

  - Э, нет, молодой человек, - категорично заводил в воздухе пальцем один из членов Союза, поэт Светлаков. - "Мастер и Маргарита", например, был издан только через семь лет после смерти Булгакова, и что же, скажете, Булгаков Михаил Афанасьевич - не писатель, а какой-нибудь Иван Иванович Пупкин, у которого напечатали какую-нибудь белиберду, - настоящий русский писатель?

  Вопрос был, явно, провокационный, и в воздухе, явно, попахивало битвой, но Ван Ваныч оказался хитрее.

  - Так сколько нужно издать книг, чтобы вступить в Союз? - переспросил он.

  - Две, - примирительно ответил главный "дед".

  - Отлично, - сверкнул глазами и улыбкой Ван Ваныч. - У меня их уже три.

  - Э, нет, - помотал головой главный дед. - Я имею в виду достойно изданную книгу. Надо представить книгу в Москве так, чтобы она смотрелась достойно - в твердой обложке, полноцвет.

  - Но у меня итак в твердой цветной обложке. Все три книги. Что значит "достойно"? - насторожился Ван Ваныч. - Книги, изданные в московских издательствах, что, значит, выглядят по-вашему не достойно?

  - "Достойно" - это значит, что обе книги должны быть изданы в нашем издательстве при обществе литераторов.

  Ни для кого не секрет, что все потенциальные члены Союза в обязательно-негласном порядке должны издать как минимум две книги за свой, естественно, счет, в издательстве, которым владеет главный дед, а также стать сначала членом общества литераторов и платить за это приличные взносы.

  - Послушайте, Николай Владимирович! Все-таки я считаю, что писатель - это тот, кто зарабатывает писательским трудом, а не тот, кто тратит собственные и немалые деньги на то, чтобы считаться писателем.

  Ван Ваныч схватил с полки первую попавшуюся книгу. Ей оказался томик стихов Светлакова "Голубые дали".

  - "Голубые дали", - торжественно прочитал название. - Интригующе... Да...

  Раскрыл сборник наугад. - ... Вскочил верхом на скакуна. Скакал на нем три дня подряд. Так что натер себе я зад... Господа! - Ван Ваныч гневно захлопнул книжку. - Ведь это даже не смешно! А возмутительно и грустно! И это ведь не розыгрыш, не шутка, это, действительно, написал так называемый писатель, член Союза, потому что он оплатил издание двух книг, хотя двумя книгами, думаю, здесь не обошлось. Семь - не меньше!

  Маша не сдержала смешок и сбежала из-за стола, скрывшись в той самой двери, где печатались книги членов общества литераторов.

  Светлаков, действительно, издал семь книг за свой счет - это было общеизвестным фактом, но теперь, став членом Союза, публиковался уже за счет казны.

  Разоблаченный поэт густо покраснел и ударил бокалом по столу, так что в стекле весело подпрыгнули остатки недопитого коньяка.

  - Формализм! Всюду сплошной формализм! - сделал Ван Ваныч еще глоток и тоже громко поставил бокал. - Формалисты - они и развязали Вторую мировую войну!

  - Вообще-то! - вставил свое веское слово молчавший до сих пор прозаик, критик и тоже член Союза Кучерявый. - Вторую мировую развязал Гитлер.