Дом Холлоу

Мы с Виви сидели на заднем сиденье, а Грей – на пассажирском. Именно она вела с ним тихий диалог.

– Пап, пожалуйста, – шептала она.

– Не называй меня так, – огрызнулся он, рыдая, стиснув руль так, что побелели костяшки пальцев.

Грей положила свою маленькую ладошку на его руку.

– Отвези нас домой. – В ее дыхании улавливались странные кисло-сладкие нотки. Только через год я увидела, как она поцеловала незнакомку, вломившуюся в наш дом. Тогда я и начала подозревать, что Грей каким-то образом околдовала отца и этим спасла наши жизни.

Гейб вернул нас домой, а в обед, когда мы были в школе, совершил самоубийство. Мы обнаружили его, когда вернулись, свисающим с потолочной перекладины в коридоре. Мы с Виви закричали, но Грей осталась спокойной. Она подставила стул, освободила его тело, достала из кармана сложенную записку, прочитала, а затем разорвала на мелкие кусочки и выбросила в окно.

Весь вечер я провела в саду, собирая кусочки в карман, пока Кейт обзванивала родственников и организовывала похороны. На дворе стояла поздняя весна и был необычно жаркий для Лондона день – больше тридцати градусов. Я заперлась в своей комнате и сложила все кусочки вместе влажными от пота руками.

Я этого не хотел.

Эти четыре слова подвели итог всей его жизни.

Возможно, то же самое сейчас происходило с Грей. На несколько коротких мгновений я усомнилась в ее психическом здоровье. А если Тайлер прав: вдруг ее истерия «заразна»? Тогда что из увиденного нами – правда? Видели мы то мертвое тело, свалившееся с потолка гардеробной Грей, или нет? Это произошло быстро, и никаких реальных доказательств у нас не было. Только запах, кровь и воспоминания. Никто, кроме нас с Виви, не мог это подтвердить. Мы плохо спали, у нас в крови зашкаливали кофеин и адреналин. Возможно, реальность и вымысел смешались.

Грей затаила дыхание и сжала пальцы на дверной ручке, не выпуская скальпель из второй руки и не сводя глаз со своей палаты.

– Сними обувь, – попросила она.

– Что? – Я бросила взгляд на босые ноги сестры. Ногти потемнели, на лодыжках виднелись ссадины от ремней. – Зачем?

– Давай же, он здесь, – произнесла Грей.

Мигающие огни погасли, и в коридоре сгустилась тьма. Я стащила ботинки с ног и замерла, держа их в одной руке.

А затем он действительно появился в поле зрения, как Грей и говорила. Я мгновенно узнала его силуэт, хотя лица не было видно. Тот самый мужчина из сгоревшей квартиры Грей: высокий и худой, с бычьим черепом на голове. Запах дыма, влаги и гнили, вечно сопровождающий его, ударил мне в нос. На поверхность всплыли отголоски каких-то воспоминаний: разлагающийся лес, нож, зажатый в ладони, трое детей, устроившиеся у камина, чтобы погреться. Три маленькие девочки с темными волосами и голубыми глазами. Мы втроем. Чей же это был дом?

Сама не понимая почему, я вдруг заплакала. Мы больше не в безопасности. Кем бы он ни был, он снова нас нашел. Нашел Грей и пришел забрать ее у нас.

Мне захотелось бежать, чтобы ноги двигались в такт с бешено колотящимся сердцем, но сестра изо всех сил стиснула мое запястье: еще рано.

Мужчина присел на колени рядом с телом полицейского и перевернул его… но формы на нем не было. Прямо в его плоти проросли цветы с восковыми белыми лепестками. С ним происходило то, что я уже видела раньше. Цветы укоренились повсюду на его лице, и запах крови смешивался с чем-то травянистым и гниющим. Я зажала рот, чтобы сдержать тошноту.

– Он вовсе не тот, кем кажется, – сказала Грей.

Это был не офицер полиции, от которого требовалось охранять Грей. Кто-то другой.

Человек в бычьем черепе подергал ручку двери, ведущей в палату Грей, а когда понял, что она заперта на замок, локтем разбил стекло, просунул руку внутрь и открыл дверь. Затем проскользнул туда и закрыл за собой дверь изнутри.

– Теперь бежим, – прошептала Грей. – Следуй за мной.

Она открыла дверь и тихо выскользнула в холл, оставляя за собой след из кровавых капель. Разутая, я бесшумно следовала за ней. Мы прошли мимо ее палаты, пригнувшись и стараясь не наступать на осколки разбитого стекла.

– Вы должны спрятаться, – прошептала Грей доктору, когда мы тихо пробирались мимо нее. Медсестра уже исчезла, а доктор, кажется, была не в себе и не реагировала. Из палаты Грей послышались грохот и животное рычание: он обнаружил, что ее кровать пуста.

Доктор бросила взгляд в ту сторону, сглотнула, но не пошевелилась. Грей присела на колени рядом с ней, убрала локон волос за ухо и прижалась губами к ее губам. Последний раз я видела такое очень давно и на мгновение забеспокоилась, что силы Грей могут не сработать. Но затем сладкое зелье, которое таилось в нашем дыхании, в наших губах, в каждом дюйме нашего тела, сделало свое дело, и доктор растаяла под прикосновениями моей сестры.

Когда Грей отстранилась, зрачки женщины были расширены. Она смотрела на мою сестру словно невеста, шествующая по проходу в день своей свадьбы, такая влюбленная, какой не была никогда прежде.