Дом Холлоу

На другой стороне поляны появилась фигура.

– Тайлер? – прошептала я.

Парень медленно обернулся и посмотрел на меня.

Жив. Жив. Жив. Каким-то образом он умудрился добраться до моих сестер раньше меня.

Я вышла из укрытия и, поколебавшись, остановилась на краю леса. Хотелось подбежать к нему, обхватить руками и уткнуться в его теплую грудь. Меня накрыла волна облегчения. Больше я не одна. Не нужно разбираться со всем этим кошмаром в одиночку.

Связанная Грей отчаянно дергалась и кричала; ей в рот тоже засунули кляп. По лицу катились слезы. Она изо всех сил трясла головой.

Я приблизилась к Тайлеру, но он молчал. И его лицо… оно странным образом изменилось. Что-то было не так с глазами. Вроде бы все в порядке: его кожа, губы, изгиб бровей. И все же что-то было неправильно. Кости, которые сломал ему Гейб при встрече в Эдинбурге, оказались на своих местах. Татуировки на руках скривились и размылись, словно его кожу намочили, отжали и заново натянули поверх костей.

А затем, когда его губы раскрылись, за ними оказался чужой рот. Десны почернели, зубы почти сгнили.

Гейб Холлоу настаивает на том, что глаза всех трех дочерей изменились, а выпавшие ранее молочные зубы вернулись на место.

Я попятилась, оглядывая его с головы до ног. Он и правда похож. Очень похож. Похож настолько, что не открой он рот – никто и не заметил бы подмены.

– Нет, – прошептала я, – ты не Тайлер.

– А ты не Айрис, – выдохнул он в ответ… не своим голосом.

Это был голос моего отца.

Голос Гейба Холлоу, вырывающийся изо рта Тайлера.

У него было лицо Тайлера.

Кожа Тайлера.

Гейб сделал шаг ко мне. Я снова попятилась.

– Что ты с ним сделал? – спросила я.

– То, что вы сделали с моими детьми, – ответил голос отца.

Я перевела взгляд с лица Гейба… точнее, с лица Тайлера на его шею. Он слегка приподнял подбородок, чтобы предоставить мне лучший обзор. Там, между ключицами, красовался свежий шрам, стянутый шелковой нитью. Аккуратная работа. Быстро заживет. Не хуже, чем мой.

Я сделала еще один шаг назад. Где-то в моем сознании рождалась догадка. Сердце в груди колотилось. Кожа покрылась холодным потом. Кусочки пазла были собраны и ждали лишь, чтобы я сложила их в одну картинку.

Я не Айрис Холлоу, но выгляжу как Айрис Холлоу.

Мой отец не Тайлер, а выглядит как Тайлер.

Гейб Холлоу настаивает на том, что глаза всех трех дочерей изменились, а выпавшие ранее молочные зубы вернулись на место.

– Как вы могли? – спросил отец. – Как вы могли сделать это с детьми, с беспомощными маленькими девочками?

Я бросила взгляд на Грей, которая неудержимо рыдала.

И обернулась к Гейбу.

– Не понимаю.

Гейб мгновение внимательно изучал мое лицо.

– Ты же знаешь, кто ты.

– Не знаю, клянусь!

Он провел перочинным ножиком по своей шее, а затем изобразил, что запустил пальцы правой руки в рану и потянул кожу вверх, чтобы снять с головы. И уставился на меня в ожидании реакции.

– Та, кого ты называешь сестрой, – настоящий монстр, – проговорил он, указывая на Грей. – Но, по крайней мере, она позволила тебе обо всем забыть.

Моя челюсть дрожала.

– Забудь обо всем, – прошептала мне Грей той ночью.

– Забыть о чем?

Гейб теперь обходил меня по кругу. Я сжала в руке рукоятку ножа.

– Что ты – мертвое чудовище, разгуливающее в коже убитой девочки, – ответил он дрожащим голосом. – Что ты вернулась в ее дом, ее семью, ее кровать, в объятия ее родителей… оставив ее разлагаться в могиле мира мертвых. Что ты натянула ее теплую кожу поверх своей, а сестра зашила ее на твоей шее.

– Это не может быть правдой, – прошептала я. Слишком ужасно. Слишком чудовищно. Невозможно… И в то же время я понимала, что все так и было.

Гейб знал с самого первого момента, когда нас увидел: что-то не так. Мы изменились. Другие глаза. Другие зубы. Другая кожа под новой.

– После того как она заставила меня убить себя, я очутился здесь, – произнес Гейб. – Искал своих девочек. Нашел там, где вы их бросили, и похоронил.

«Я этого не хотел» – гласила его предсмертная записка. Теперь я понимала: у него действительно не было выбора. Он не мог сопротивляться чарам самозванки, которая проникла в его дом, избавилась от его детей и приказала ему (так же, как позднее приказала напавшему на меня фотографу) уйти из жизни.

И тут я осознала еще одну ужасную вещь.

– Ты убил Тайлера, – выдохнула я. – Снял с него кожу и… надел на себя.

– Я хочу вернуться домой, к жене. Вернуть себе жизнь, которую вы втроем у меня отняли.

Человек широкой души. Мягкий и деликатный – вот как о Гейбе Холлоу говорили на его похоронах. Стоя на краю могилы, я бросила на его гроб, опущенный в землю, цветок ириса, чтобы часть меня всегда была с ним, где бы он ни оказался.

Я любила его, хоть и боялась.

Отец щелкнул зажигалкой Виви, извлекая пламя.

– Займи свое место рядом с сестрами.